Кто есть who, или Почем фунт лиха?

И только тут у Андрея всплыло в памяти, как погожим осенним днём в Куницыно, в очередной раз, приехал Теремец, а вместе с ним – огненно-рыжий здоровячок, которого звали Георгием Костроминым. По образованию тот был ветеринаром, но вёл научную работу близкую к той, чем занимался Теремец. Пробыли они в Куницыно дня три. Помнится, экспериментаторы что-то налаживали в содержании и кормлении подопытного поголовья, чего-то добивались от совхозного руководства. И, как будто, чего-то добились. Но стоило им уехать, как всё тут же вернулось «на круги своя», в русло всё того же пренебрежения и саботажа.

И вот, такая неожиданная встреча. Как же он изменился! Значит, теперь Костромин стал начальником областной ветслужбы…

– …Вот, приехал взглянуть на то, как вы тут с сибиркой боретесь. – Костромин не спеша огляделся по сторонам. – Как же так получилось, Андрей, что у тебя появилась сибирка? Ты же, вроде, всегда был таким дотошным, добросовестным?

– Ну, да, был добросовестным… Но теперь, как видно, нет. Исправляюсь, значит… – саркастично усмехнувшись, парировал Березинцев. – Я, так понимаю, вам господин Свербилов доложил, что в этой истории с сибиркой – исключительно моя, и только моя вина?

– Гм… – Костромин закашлялся, словно уличённый в чём-то неблаговидном. – А-а-а… У тебя на этот счёт есть какие-то возражения, ты не согласен с его мнением?..

– Ну, как же я могу не согласиться со своим непосредственным начальником, у которого репутация высшей пробы, который без пяти минут святой? – с ироничной улыбкой Андрей чуть развёл руками. – Нет, нет, Георгий Евгеньевич, у меня пока что нет ни возражений, ни несогласия. В данный момент активно заготовляю пепел, чтобы было чем посыпать голову в прокуратуре и иных важных инстанциях… – утрированно изобразил он покаянно-смиренный вид.

– Чую, что чего-то ты темнишь… – с сомнением в голосе произнёс начальник областной ветслужбы, и, прищурившись, изучающе окинул взглядом Андрея. – И, похоже, неспроста! Ну-ну! Ладно, счастливо оставаться…

Кивнув на прощание, он направился к своей машине.

– Счастливо… – вслед ему обронил Березинцев, и прошёл во двор ЖКХ.

Здесь было людно. Кроме ЖКХовских работяг, то – здесь, то – там, были видны люди в милицейской форме, какие-то сотрудники районных служб. Войдя в приёмную Штырякиной, Андрей увидел сидящих в углу на лавочке двоих непрезентабельно одетых мужичков средних лет с испитыми лицами. Стоящие подле них двое милицейских сотрудников в звании лейтенанта и старшего лейтенанта, чего-то усердно добивались от выпивох. Они что-то убедительно говорили, энергично жестикулируя руками. Мужички, боязливо поёживаясь, что-то доказывали своё, истово колотя в грудь кулаком.

Подойдя поближе, Березинцев услышал:

– …Но если вы нашли эту овцу на берегу пруда, то откуда она там могла взяться? – допытывался старлей.

– Она не могла принадлежать кому-то из ваших односельчан? – вторил ему лейтенант.

– Граждане! Товарищи! – вновь начав стучать себя в грудь кулаком, заговорил один из пропойц. – Ежели бы это была овца кого-то из наших, филимоновских, то нам бы давно уже по шее накостыляли бы. В том-то всё и дело, что вообще непонятно, чья она.

– Мож быть, бубновские пасли там отару, а она отбилась? – почесав затылок, предположил второй алкаш.

– Но вы – точно, нашли эту овцу у филимоновского пруда? – уже устало уточнил старлей.

– Да, детьми своими клянёмся – там, там! – тыча пальцами в направлении Филимоновки, разом заговорили овцекрады.

Переглянувшись, милицейские офицеры приказали своим задержанным сидеть, никуда не отлучаясь, и направились в кабинет Штырякиной. Следом за ними, вошёл туда и Андрей. В кабинете тоже было людно. Здесь были сотрудники и ветстанции, и СЭС, и ЦРБ. Как видно, опасение нарваться на новое ЧП, в связи со случившимся у Зайнутдиновых, всполошило районные службы не на шутку. В центре кабинета за столом сидели Свербилов и ещё один тип баскетбольного роста, с величественно-надменной физиономией. Присмотревшись, Березинцев вспомнил, что это – главный врач районной больницы Ремарин.

Важно взирая на подошедших к ним милиционеров, Свербилов осведомился:

– Ну, как, они признались?

– Ну, да, признались, – старший лейтенант изобразил убедительный жест рукой. – Они не отрицают факта кражи. Но утверждают, что овца была украдена ими в округе села Филимоновки. По их словам, они нашли её на берегу тамошнего пруда.

– Я считаю, что они не врут. Они говорят правду, – утвердительно кивнув, добавил лейтенант.

– Эта овца не может быть филимоновской! НЕ МО-ЖЕТ! – чуть ли не проорал Ремарин. – Эта овца может быть только даниловской. Её они могли украсть только ЗДЕСЬ, и больше нигде. Вы это понимаете? По-ни-ма-ете? – стуча рукой по столу, с расстановкой произнёс он, как если бы разговаривал с глухими.

– А-а-а-а-а!.. – голосами мультяшных «двоих из ларца, одинаковых с лица» протянули милиционеры, и снова вышли в приёмную.