Кто готовил развал СССР

Т.о., хотя идеи перестройки экономики в рыночном направлении открыто обсуждались и даже разрабатывались конкретные планы такой перестройки, Горбачев выступал против этого! Логично сделать вывод, что деятельность Горбачева после 1985 г. была обусловлена не идейным стремлением к демократии, а совсем другими причинами. В т.ч. и «добрым словом», сказанным товарищами из КГБ. Вряд ли для чекистов такое прохладное отношение Горбачева к реформам прошло незамеченным, но его личные убеждения здесь никакой роли не играли. Еще раз напомню слова Калугина про «зависимость Горбачева от Крючкова, обусловленную не столько их единомыслием, сколько предполагаемым наличием в КГБ материалов о ставропольском периоде в жизни Президента СССР». Добрым словом и компроматом вы можете добиться большего, чем одним только добрым словом. Мы тебя поставили — делай, что тебе говорят. А что ты лично об этом думаешь, нас не волнует.

Ф. Бобков в беседе с А. Карауловым так и заявил: «КГБ в 1985 г. хорошо понимал, что Советский Союз без перестройки развиваться не может» [17.3]. А если КГБ это хорошо понимал, то Горбачеву, приведенному к власти героическими усилиями КГБ, хочешь не хочешь, а надо было начинать «перестройку», независимо от его собственной боязни этого слова и неприятия рыночной экономики. И вот еще что важно: партийный аппарат, по крайней мере, на уровне ЦК КПСС, в значительной степени разделял реформаторские идеи чекистов.

Завотделом науки и учебных заведений 1983—86 гг. а в 1986—90 гг. секретарь ЦК КПСС В. Медведев вспоминает, что в марте 1985 года, сразу же после избрания, Михаил Сергеевич поручил ему (Медведеву), а также Яковлеву, Лукьянову, Болдину помочь в подготовке намеченного на апрель Пленума ЦК КПСС, и В.А. Медведев приводит копию записки, представленной Горбачеву, в которой обозначались основные направления будущей политики.

В частности, Горбачеву предлагалось «взяться за разработку системы мер по совершенствованию всего нашего общественного (в т.ч. экономического) механизма, (…) в экономической области: решительная перестройка управления на уровне первичного звена, (…) освободить партийные комитеты от оперативно-хозяйственных дел. (…) В области демократии, развития системы социалистического самоуправления народа можно было бы пойти на значительное расширение прав трудовых коллективов, введение эффективной системы контроля снизу за деятельностью руководителей, включая их выборность и отчетность перед коллективом. Весьма настоятельна необходимость усиления демократического контроля за деятельностью аппарата государственного и хозяйственного управления. (…) Глубокие перемены нужны во внутрипартийной жизни — в направлении развития демократии, критики и самокритики, гласности в работе партийных и государственных органов всех уровней, аппарата» [17.4]. Как видите, аппарат ЦК КПСС уже в марте 1985 г. предлагал Генеральному секретарю начать перестройку экономики и переход к демократии — пока в достаточно обтекаемых терминах, но смысл понятен. КГБ и партийный аппарат сказали: надо, — Горбачев ответил: есть!. Но так хитро ответил, что не поймешь о чем. Вокруг да около, но не по делу.

На апрельском Пленуме ЦК КПСС 23 апреля 1985 г. (который по какому-то недоразумению некоторые авторы считают началом «перестройки») Горбачев выступил с докладом в своем традиционном стиле — говорить много, долго, а вот о чем конкретно — не очень понятно.

От Горбачева ждали реформ, а он вместо этого заявил, что раньше был «застой», а сейчас перед страной стоит «задача ускорения темпов роста, притом существенного (…) В центр всей нашей работы поставить интенсификацию экономики и ускорение научно-технического прогресса, перестроить управление и планирование, структурную и инвестиционную политику, повсеместно повысить организованность и дисциплину, коренным образом улучшить стиль деятельности. (…) Нужны революционные сдвиги — переход к принципиально новым технологическим системам, к технике последних поколений, дающих наивысшую эффективность».

Ему предлагают выборность, гласность, развитие демократии, а он всего этого избегает и ходит вокруг да около, и говорит не о реформах, а про «ускорение научно-технического прогресса» и «переход к принципиально новым технологическим системам». Это действительно для страны важнее, чем демократия, но ждали от Горбачева совсем другого.

Более того, даже безусловно правильные мысли об интенсификации экономики и новых технологиях остались лишь на словах и на бумаге. После апрельского Пленума Горбачев много, долго и красиво выступал в разных местах на тему «ускорения», но ничего для этого на практике не делалось.

Несмотря на поездку в Лондон в декабре 1984 г. с секретной картой Генштаба, в 1985 г., став генсеком и председателем Совета обороны СССР, («Мы сделали Горбачева генсеком». М. Тэтчер. — А.Ш.) никаких реальных действий к ядерному разоружению Горбачев не предпринимал.