Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Историки, как мужчины, так и женщины, не всегда противятся искушению увидеть в распространении единобожия заговор против женщин – ведь последствия его оказались для всех женщин одинаково разрушительны. Но, как бы ни льстила мысль о мировом заговоре женским чувствам выученной слабости и беспомощности, она отказывается замечать, что многие элементы этих древних религий были весьма привлекательны для обоих полов, и даже для женщин в особенности. Быть может, организованная религия и стала основной причиной исторического поражения женщин – Ева пала не сама, ее толкнули – но возникла она вовсе не для этого. Если мы рассмотрим эти пять патриархальных религий в более широком контексте борьбы человечества за более глубокое понимание смысла своей жизни и роста духовности, нам сразу станет понятно, чем они привлекали умы и сердца.

Начнем с того, что они предлагали ясность, определенность, связный и законченный взгляд на мир, полный глубокой и убежденной веры – в отличие от путаницы и тумана, окутывавшего старых богов (как и поклонение богине). Например, афинская роженица V века до н. э., чтобы помолиться о благополучных родах, должна была выбрать между Великой Матерью Кибелой, Афиной Палладой и даже девственной охотницей Артемидой (у римлян Дианой) – все они оказывали женщинам в родах особое покровительство. А кому должен был принести жертву ее муж по случаю рождения сына? Аресу – если хотел вырастить сына воином, Аполлону – если поэтом или музыкантом… но боже упаси пренебречь Зевсом, царем богов! Едва все эти соперничающие божества слились в фигуру единого всемогущего отца, у которого и воробьи все сосчитаны, не говоря уж о людях, или в единое жесткое понятие «Просветления», «Единого Пути» – в жизни верующих появилась определенность, о которой прежде оставалось только мечтать.

Ведь эти боги-новички оказались на удивление самоуверенны. «Я Господь Бог твой, – объявил Иегова иудеям, – да не будет у тебя иных богов перед лицом моим» – и то же послание, с той же уверенностью, озвучили боги христианства и ислама. Но за этой внешней простотой скрывались богатство и сложность гармонизированной вселенной, предложение верующим единого метафизического контекста, в котором у каждого человека, сколь угодно жалкого и неприметного, имелась своя законная ниша. Рабыня-христианка Фелицитата, вместе со своей госпожой Перпетуей принявшая мученическую смерть во время преследований христиан в Риме в 203 году, в ночь перед казнью родила ребенка. Пока она кричала в родах, стражники насмехались над ней, говоря: «Сейчас ты так страдаешь, а что же с тобой будет, когда тебя бросят зверям?» Но на следующее утро, встретившись на арене с дикими зверями, Фелицитата была спокойна, даже улыбалась – и умерла, не издав ни единого стона[125].

Это показывает нам, как древние верующие в боли и страдании находили ответ на тяготы человеческой участи, прозревали смысл во внешней бессмысленности человеческой жизни. Вместе с этой верой пришло более глубокое и четкое ощущение своего «я»: верующий освободился от роли беспомощного раба Богини-Матери или ее фаллических преемников, капризных и вздорных мужских божеств. Теперь была важна отдельная личность – бог интересовался именно личностью и ее потенциалом: «Я Бог твой, – объявлял Иегова, – ходи предо мною и будь совершен». И верующему – но только верующему – обещалась за это немыслимая награда: не менее чем райский сад! Вслушайтесь в гордую похвальбу девственницы-мученицы Гирены в пьесе первого европейского драматурга, саксонской писательницы Хротсвиты, которая, как женщина, видимо, отождествляла себя со своей бесстрашной героиней:

Несчастный! Красней, красней, Сисинний, и стыдись того, что побежден слабой и нежной девушкой… Ты будешь проклят в Тартаре; а я, с пальмовой ветвью мученичества и увенчанная венцом девства, войду в эфирные покои вечного царя[126].

Такое сочетание мести с сублимированным удовлетворением подавленной чувственности должно было очень утешать и радовать женщин в их унижении. Кроме того, сама система наказаний и вознаграждений предполагала: чем больше женщина угнетена, чем сильнее страдает, тем больше будет ее награда на небесах.