Кто я?

Что-то там Аридил увидел. Или кого-то встретил, но не хотел или не мог говорить. Чего уж там, любопытство грызло меня почище пса, нашедшего сочную кость с остатками мяса. Но давить на Аридила нельзя. Лучше узнать новости позже, чем потерять только-только зарождающееся между нами доверие. Тем более между плеч у меня не только горб и вешалка для шляпы, кое-какие мысли на сей счет появились, пока без подробностей, но здесь, в лесу, можно обойтись и без них, так что подождем.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Аридил как-то странно на меня посмотрел.

– Я все чаще думаю, что князь и сам не понимает, какую услугу мне оказал, связав нас обязательством.

– Но поначалу ты костерил его на чем свет стоит, – усмехнулся я.

Аридил улыбнулся.

– Я рад, что ошибался.

– Я тоже рад, – сказал я, – что не стал проклятием для вас.

Аридил помолчал, а затем вздохнул. От той горечи, что оказалась вложена в этот вздох, меня пробрало до печенок.

– Проклятия бывают разные.

– Мои легкие. Умылся, и все прошло, – попытался пошутить я, но Аридил не принял шутливый тон.

– Это хорошо. К сожалению, не со всеми бывает так просто.

– Ты про что? – я начал понимать, что мы говорим о разных вещах.

– Ты знаешь, втайне эльфы завидуют людям.

Что-то я вообще перестал понимать, куда он клонит. Или сейчас все это предисловие к чему-либо более серьезному?

– Где-то очень глубоко, – хмыкнул теперь уже я, все ещё не зная, как реагировать.

– Зря смеешься, так и есть, – возразил Аридил. – Ваш век недолог, вы поколениями живете без войн и потрясений. Многие из моих родичей помнят времена, когда мир был другой. Невозможно остаться наивным идеалистом, когда за плечами столько всего. – Он помолчал. – Ты можешь вообразить, что до ста двадцати я торчал в школе?

Я честно попытался себе представить этот срок и содрогнулся.

– Чему можно учиться такую прорву времени?

– Много чему. Этикет, языки, искусство – все это требует массу времени.

– Искусство – еще поверю, но этикет?

– А знаешь ли ты, что почтительность можно демонстрировать девятью разными способами, и у каждого из них есть своя степень?

Это оказалось представить еще сложнее, чем сто двадцать лет в школе. Я понял, что в теме почтительности я полный профан. А еще мне стало много понятнее, что с прогрессом здесь полный швах. Мир Арли если и развивается, то темпы его развития сродни черепашьему спринту.

– Чтобы запомнить все это, требуется, как ты сказал, прорва времени, но во дворце без этикета не ступить ни шагу. Чуть-чуть ошибся – разговоров на месяц.

– Тяжело вам.

– А сколько учился ты?

– Одиннадцать лет, – сказал я и понял, что меня только что поймали на крючок. Учиться здесь могут только самые сливки общества, что автоматически свидетельствует о моем положении. Я пытался проникнуть в мысли эльфа, но то ли он не обратил внимания на мои слова, то ли не показывал виду, что ему это интересно. – Но до тебя мне, конечно, как до Рогона ползком.

Эльф не повел ухом на мою попытку пошутить.

– Куда хуже то, что у нас не изучают историю. О ней принято слагать легенды, воспевать в балладах, но четко задокументированных трудов – единицы. Получить к ним доступ можно только с разрешения старейшин, которые не спешат его раздавать.

– Почему?!

– Никто не хочет отвечать на этот вопрос. Да мне даже задать его не дают! Приходится по крупицам собирать сведения из других источников, а любопытство никем не приветствуется.

Оп-па! Выходит, у эльфов тоже не демократия. Кто-то попридержал исторические факты и не спешит оповещать население, предпочитая подготовке к конфликту счастливое неведение толпы.

– И до чего же ты докопался? – я весь превратился в слух.

– Наши старейшины скрывают историю. На глубину в тысячу-полторы лет очень много очерков и воспоминаний, но дальше – табу! Но я выяснил, что две тысячи лет назад эльфы едва выжили в чудовищной войне на истребление.

Я ещё больше насторожился.

– Ты уверен?

– Мать в минуту слабости рассказала мне историю нашей семьи. Как они с отцом чудом пережили последнюю Войну Заката. Им на тот момент было чуть больше ста, их с другими детьми отправили в тайный город, чтобы уберечь от гибели. Никогда ни до, не после она не говорила о тех годах. По ее словам, наша семья потеряла очень много родных в те годы смуты.

Мне стало не по себе. Я уже знал, как трепетно относится Аридил ко всему, что касается его семьи.

– А есть подробности?

Аридил вздохнул и посмотрел мне в глаза.

– Она рассказала, что в тот год на Арли пришел человек, и вместе с ним на наш мир обрушились все кары небесные, какие только может придумать себе смертный или бессмертный. Он огнем прошелся по землям эльфов, оставляя за собой только пепелище и трупы наших сородичей. Но самое страшное, что я узнал, оказалось другое. Зло не исчезло, оно дремлет где-то и вскоре вернется вновь. Имеющий уши да услышит – о его пришествии шепчутся наши старейшины, но для других ничего не происходит. Мы не готовы, никто не ждет крови и смерти. Мы обречены, если его не остановить, если я его не остановлю, чего бы мне это ни стоило.