Кто я?

Оррик хмурился, но, несмотря на кажущуюся угрюмость, я уже знал, что злиться долго не в его характере, и хотя обычно излишним красноречием воин не отличался, сегодня он далеко превзошел себя прежнего. Аридил, с виду сама безмятежность, на самом деле бурлил внутри, как перегретый котел, аура эльфа, обычно монотонная, сейчас напоминала картину абстракциониста и по цвету, и по форме. Оба моих невольных товарища вертели шестеренками так, что мне казалось, что от обоих сейчас пойдет пар. Новая информация взбудоражила обоих, и они пытались просчитать, что она могла для них означать.

Первым, как ни странно, начал эльф.

– Я мог бы попробовать научить его драться, – сказал Аридил.

Оррик посмотрел на него так, будто с ним заговорил камень, на котором он обычно разделывает мясо.

– Вы в своих лесах, или откуда еще ты там родом, – он по очереди посмотрел на Аридила, а затем на меня, – видно, совсем позабыли, как принимают экзамены в Семинарии. Давай-ка я вам освежу память…

Честно говоря, когда я узнал, куда меня направляют, подумал, что все не так плохо. Проверка на владение оружием не пугала, а лишь подогревала мой интерес – ведь у меня есть Оррик. Я был уверен, что за время в дороге смогу уболтать его показать мне, что называется, пару приемов. Мастером, мне, конечно, не стать, но я знал, что экзамен можно пройти даже в том случае, если просто выдержать три минуты (именно столько продолжается поединок), уйдя в оборону. Больше меня пугало чудовищное, по меркам современного человека, время в пути.

Как оказалось, боялся я совсем не того. Оррик, не жалея красок, расписал нам процесс поступления, и теперь я понимал, что князь фактически подсунул мне дохлую кошку в мешке. Дело в том, что в Семинарию может поступить любой человек, кто в состоянии раз в год на протяжении трех лет оплачивать свое содержание – пятьдесят серебряных монет. Никаких иных условий не существует. Платишь – учишься, некоторым Семинария даже оплачивалась за счет особого распределения. По окончании обучения получаешь назначение в какой-нибудь церковный приход – свободных мест больше, чем претендентов.

Если же ты решил, что твое место – стоять плечом к плечу с Чистыми Братьями – так в народе прозвали инквизиторов, – будь добр, доказывай делом, а не словами, что ты достоин, ибо инквизитор – это идеал человека, образец добродетели и мужской красоты. Догадываетесь, куда я клоню?

В жюри приемной комиссии заседают одиннадцать человек – по одному от каждой Конгрегации рангом не ниже епископа. Экзаменатор, против которого нужно выстоять три минуты, – инквизитор с уровнем владения оружием не ниже «мастер меча». Так что бой на равных – это к любителям ненаучной фантастики, а пока претенденты на поступление летали по рингу, как нашкодившие котята.

Считалось, что экзаменатор проверяет их силу, ловкость и волю к победе. Чистота рядов инквизиции блюлась строго: пьяниц, любителей дурман-травы и улиток гнали взашей. За проступки карали без жалости. Главное, что касалось лично меня: Оррик не мог припомнить, чтобы в рядах братьев служили люди, имеющие какие-либо отклонения от общепризнанной нормы, – другими словами, кривоногим горбунам вряд ли будут рады в самой закрытой Конгрегации из всех, что он знал.

– Так что, – Оррик посмотрел на меня, – я бы сто раз подумал, прежде чем давал слово отправиться на испытание.

– Повторяю, – произнёс я с нажимом, – у меня, как и у вас, сложности с выбором.

Оррик вздохнул.

– Мое дело – предупредить.

Я повернулся к эльфу.

– Аридил, а ты что скажешь?

Эльф, наверное, впервые глядел на меня без пренебрежения и брезгливости.

– У меня достаточно времени, чтобы доказать, что принц – это не фарш.

Оррик в ответ на эти слова ухмыльнулся, а я подумал, что Аридил явно имел в виду что-то свое.

Глава 7

Следующий на нашем пути славный город Гавин мы решили обойти стороной. Делать там было нечего: мы крепко отоспались днем ранее, заодно пополнив запасы провизии в одной из деревень рядом с городом. Староста и слушать не пожелал, что нам нужно до заката миновать городские стены, и буквально силой забрал у нас лошадей, стоило мне заикнуться о цене за постой в гостинице. Всего за половину серебряного мы получили шикарное ложе на сеновале и место за хозяйским столом на ужин. А где-то за полночь Оррик, тихонько шурша соломой, испарился в ночной тишине. Спросонок я было решил, что его «прихватило» – мало ли как желудок отреагирует на незамысловатую деревенскую пищу, а потом, растянув рот до ушей, вспомнил, какими взглядами хозяйка одаривала нашего бравого инквизитора, когда Усан (так звали нашего хлебосольного хозяина), отвлекался на кого-то другого. Вот они, радости жизни обычного воина, о которых с такой охотой поведал мой боевой товарищ.