Кто ищет, тот всегда найдёт

Без ущерба для идиотских требований инструкций, составленных ражими дядями из Министерства и науки, абсолютно не знакомыми с выкрутасами здешней природы и климата, никакое выполнение геологоразведочных и, тем более, геофизических работ, невозможно. Тем более, что эти же добросердечные дяди левой рукой поднимают нормы выработки, как будто мы в состоянии с каждым годом ходить всё быстрее и быстрее, переходя на бег, по таёжным завалам, скалам и голым осыпям, крутым сопкам и жгуче-холодным ручьям да ещё поливаемые чуть ли не каждый день дождями и посыпаемые не ко времени ранним снегом. У них одно на уме — удешевить, а у Шпаца и других близких к полю начальников — совершенно противоположное: удорожить, а мы, которые клепают в тайге точки, болтаемся промежду ними, враги и для первых, и для вторых. Айзикович, когда назначал меня начальником отряда, сразу объяснил без обиняков, открытым текстом, что к чему. «Записывай, — поучает, — всё, что требует инструкция, а делай ровно столько, сколько надобно, чтобы существенно не пострадало качество, химичь по-умному, помня, что живём мы с измеренной точки и её цены, а не со всяких там заумных теорий. Бичам нужна не красивая идея, а зарплата, а ИТРам — хотя бы небольшая премия. Пиши больше, делай, как получится». Я оказался понятливым. Так и работаем: министерские холуи всё повышают и повышают нормы, по которым нам уже пора переходить на спринт, а мы их, несмотря ни на что, всё перевыполняем да перевыполняем, да ещё при хорошем качестве. Так совместными усилиями и рвём к коммунизму.

Коган знал, кого брать: я — приёмщик, подкованный по всем статьям: пью как лошадь и всё подряд: шампанское, плодово-ягодное, коньяк, мускатель… бр-р-р… матерюсь как последний бич через каждое слово, знаю все уловки полевиков и знаю, что качество у них хорошее и брака нет. К чёрту все теории и графики, надо идти до дому, до хаты и готовиться к ответственному заданию загодя. Перво-наперво — во что одеться, чтобы выглядеть строго, по-инспекторски, и с достоинством? Респектабельно — во! Надену выходной костюм, чтобы видели, что приехали к ним не какие-то там пскопские и всякие ваньки-из-рязаньки, а солидные люди ленинградской закваски. Чистить и гладить придётся. Чистить ещё полбеды, как-нибудь настроюсь, а вот гладить? Чем? Да и опыта маловато. Был бы Игорёк, и проблемы бы не было. Горюн, лодырь, гладить не станет. Профессор без штанов. Говорят, они хорошо отглаживаются, если их положить на ночь под матрац на доски. Надо попробовать. И время дорогое зря не потрачу, и спать на досках полезно. Некоторые на гвоздях спят для усиления духа. Мне нельзя: штаны на гвоздях продерутся. Стало легче и спокойнее: одно дело, считай, сделано. Хорошо бы ещё к строгому костюму золотой или, на бедность, серебряный портсигар. Вынуть его шикарным жестом — надо будет на чём-нибудь потренироваться — расщёлкнуть и предложить всем «Дукат» или даже сталинскую «Герцеговину Флор». Правда, придётся и самому дать в зубы. Башка будет трещать, тошнота мутить и мотать из стороны в сторону как сосиску на вилке, но чем не пожертвуешь ради форсу? Вон, женщины — каждые две недели делают шестимесячную завивку, голова как у египетских мумий высохла от перегрева, а ничего, терпят ради того, чтобы выглядеть как все. Я представил, как все наши советские женщины завьются под мериноса, и чуть не стошнило без папиросы. Ладно, на первый раз обойдёмся и без папирос, а то на дармовщинку все горазды. Это дело, слава богу, отпало само собой. К приличному костюму, кроме портсигара и часов, нужен приличный галстук. Часы у меня есть, самой наимоднейшей, первой и последней марки — «Победа», отец подарил. Даже ходят. Иногда, правда, не по солнцу, а по произволу, но если хорошенько потрясти, как всё нашенское, тикают как миленькие. Из галстуков выберу тот, что есть, — другого нет — тем более, что по сравнению с другими у него явное преимущество — готовая петля. Вот и ещё одно сделано. Осталось разобраться с обувью. Представительский костюм требует штиблет — узконосых и лакированных. Из моих тупоносых башмаков узконосых не сделаешь, а вот отлакировать — пара пустяков. Гуталин и дёготь у Горюна есть, слямжу малость и отдраю под зеркало. Сгодится полотенце, которое всё равно уже не отстирать. Я так обрадовался лёгкому штиблетному решению, что чуть не вскочил с кровати и не принялся за дело. Но вовремя одумался, сдержал себя. В последнее время я стал учиться сдержанности, особенно, когда надо было что-нибудь делать. В каждом деле главное — обдумать, как сделать. А потом… можно и не делать: главное сделано. Шляпу бы ещё надо, а где взять? В здешних краях днём с огнём не сыщешь! Может, у профессора есть? Вряд ли, у него даже очков нет, тоже мне — профессор! И самого, как назло, нет. Шастает, небось, по бабам. Стыдно: борода седая, а туда же. Семья ждёт не дождётся, а он… старый козёл! Придётся без шляпы выпендриваться, с голой башкой — всё равно вымерзать нечему. Малахай ни за что не напялю.