Лихорадочно соображаю, что бы такое зафинтилить, чтобы и не чересчур слащаво и с тютелькиным подвохчиком. Клок торта перед мордой маячит, понуждает к напряжению мысли. Глянул на её платье, подчёркивающее отсутствие женских прелестей, и сразу сообразил. Говорю, напыжившись как милорд:
- На ваше декольтированное платье приятно смотреть, - помедлил и добавил: - и спереди, и сзади. – Она хмыкает, не улавливая тонкого намёка на толстые обстоятельства. – Но его красота ничего не стоит, - произношу быстро, как смертный приговор, а она и рот раззявила, и в бешено-карих глазах копится жёлтая ярость, вот-вот разорвётся на куски от натуги. Но я снисходительно препятствую этому приятному зрелищу. – Оно только подчёркивает вашу зрелую красоту. – Она сразу и обмякла, и даже вроде слёзы сверкнули, и, что совсем удивительно, зарделась. Как мало надо даже такой умной бабе. Мельком, быстро оглядела свиту - не смеётся ли кто? – и дрожащей рукой, брякая горлышком бутылки о стакан, наливает мне первому.
- Ну, Василий! Мало того, что неряха, так ещё и врун! – а сама улыбается, сверхдовольная, разливает всем, торопясь застолбить истину всеобщим запоем.
Заглотили, в глазах потеплело, шарики веселее забегали, и женщины вокруг приятнее стали, симпатичнее.
- Придётся взять тебя в любовники, - радует несусветной наградой мисс Геофизпартия, а у меня от счастья враз в мозгах похолодело, и шарики остановились, наталкиваясь друг на друга. Бабьё радостно и подло зареготало в пьяный голос, и только Траперша застенчиво подхихикивала в ладошку, сдерживая отвратительный запах, прущий от паршивых гнилых зубов, а может и от загнивающей души. – Давай, радуй теперь её, - кивает на скромницу моя любовница. – Хорошенько думай – она у нас известная привередница.
А мне и думать долго не надо. Дую экспромтом:
- Вы так восхитительно ароматны, - несу чушь, - что рядом с вами пьянеешь, - даю леща и чуть отодвигаюсь от комплиментарши, - словно от запахов ранней пробуждающейся весны в старом саду.
Женщины, улыбаясь, затихли, переваривая запахи, которые я напустил – им без разницы, что я сказал, главное – что красивые слова и сочетания звуков, и только Коганша уловила иронию и суть квазикомплимента.
- Ну, Василий! – протянула она, но не стала разгонять сомнительные запахи, а чуть плеснула мне в стакан. – Как бы не окосел и не замолк раньше времени, - и другим тоже налила.
- Спасибо, - опомнилась Траперша, оглоушенная комплиментом, извергнув в благодарность изрядный выхлоп одуряющих запахов гниющей ранневесенней чащобы.
А я, слава богу, преодолел второй барьер на дистанции с препятствиями, на финише которой маячил торт и, что немаловажно, моя репутация сообразительного парня. Было, однако, чуть-мала не по себе, стыдно за откровенное враньё, но я убеждал себя, что это всего-навсего игра, и прекратить-оборвать нельзя, потому что женщинам нравится моя лапша, их ею не так часто кормят – вишь, как навострились-порозовели ушки! Они тоже понимают, что я беспардонно вру, но вру-то приятно, и, чем чёрт не шутит, вдруг и на самом деле в каждой есть хотя бы чуточка того, что я плету. Как мало, однако, нужно, чтобы завоевать любую женщину: всего-то накрепко зажать совесть и предельно развязать язык. И говорить-наговаривать, шептать-нашёптывать, что ей хочется услышать. Никакая не устоит. Жалко, что когда приходит настоящая любовь, совесть почему-то разжимается, а язык завязывается, и в результате получается обратный эффект – ты отвергнут.
Вылакали за аромат Траперши. Коганша не унимается:
- Посмотри, - предлагает елейно, - на сидящую рядом с тобой нашу красавицу Саррочку, - век бы не видел! – она давно томится и ждёт, когда ты её оценишь.
Вот тут-то я и растерялся: ну какой может быть комплимент у суслика для гадюки? И в намускателенных мозгах ничего путного не высверкивает. Э, думаю, вывернемся – где наша не пропадала! – и даю волю языку:
- Наша дорогая и обаятельная… - глаза б мои не видели! - … Сарра Соломоновна… - никакого и намёка на интим! - …ваши тополиный стан и лебединая выя… - это у неё-то, коренастой и приземлённой, словно вырубленной из большущего кержачьего пня? - …ваш томительно завораживающий голос… - похожий на визжащий хрип заржавленных дверных петель, - …загадочно-манящие очи… - злобного жёлто-коричневого оттенка, - …точёный носик ожившей Афродиты… - чуть не цепляющийся крючком за верхнюю губу, - … и пленительная улыбка современной советской Джоконды… - особенно украшенная выступающими верхними зубами, перестал я перечислять достоинства старухи Изергиль в молодости, - …всё заставляет трепетать мужские души в… - чуть не брякнул «в ужасе» и еле подобрал словцо, - …экстазе.
Выложился, взмок перегретым потом и поспешно поднялся, повернувшись к соседке, чтобы не проворонить взбучки, но размякшая Саррочка-рыбонька сидела, не шевелясь и низко опустив голову, внимательно впитывая ядовитую лесть, нейтрализовавшую её душевный яд, и, наверное, готова была травиться до бесконечности.