Кто к нам с мечом

— Ваша честь, — вкрадчиво начал Эрни, — ваши слова попахивают дискриминацией. Вы сейчас пытаетесь сказать, что некоторые автомобили настолько не нравятся вам и ответчику, что вы даже не считаете их автомобилями. Такое в правовом государстве недопустимо. Я уже подумываю усугубить свои претензии и судиться не просто по поводу отказа от страхования, но ещё и по поводу унижения моего достоинства.

— Что вы несёте, господин Хайднагер? Какое ущемление достоинства? — судья от напряжения даже привстал, — вы пытаетесь застраховать кучу коробок под видом автомобиля. Это — несусветная наглость. Это переступает все границы.

— Не скажите, ваша честь. Недавно я был на слушании по поводу отказа в регистрации брака. Так вот, там под напором аргументов судья всё-таки признал, что очень зря он не позволял заключить этот брак. И особенно зря он утверждал, что не брак это вовсе. Истцы, к слову, угрожали подать в суд по правам человека. Но судья всё-таки признал ошибку добровольно.

— Какой ещё брак, господин Хайднагер? Вы снова отходите от темы.

— Это как посмотреть, господин судья. Я объясню. Дело в том, что истцы оба были мужчинами…

— Мужчины они или нет, к вашему делу их случай не относится, — судья в гневе ударил молотком по столу два раза.

— Дайте закончить мысль, ваша честь, этот случай как раз очень важен для моего дела. Так вот, они были мужчинами, а тот судья утверждал, что браком называется союз между мужчиной и женщиной. Однако адвокат мужчин сказал, что брак — это союз двух влюблённых. Узаконенный государством. А прежнее значение слова дискриминирует некоторые категории граждан. После этого тот судья вынес вердикт, в котором сказал, что если трактовка закона дискриминирует граждан, то следует выбрать иную трактовку. И разрешил брак.

Судья нахмурился и процедил:

— Господин Хайднагер, у нас, слава богу, не прецедентное право. И тот случай не имеет никакого отношения к вашему. Да и в брак с мужчиной, я так понимаю, вы вступать не намерены. К чему эти ваши рассказы?

— Ваша честь, — улыбнулся Эрни, — я ни в коей мере не пытаюсь сыграть на прецеденте. Тот случай — просто иллюстрация к моему. Ведь если трактовку закона можно поменять в их случае, то можно поменять и в моём. Просто чтобы не тратить время и не доводить дело до международного суда. Ведь вам после ваших слов придётся там быть ответчиком.

Слова Хайднагера казались бредом сивой кобылы, однако сквозь них проглядывало какое-то неуловимое зерно истины. И это зерно грозилось прорасти в развесистые заросли международных слушаний, манифестаций и прочих неприятных судье вещей.

— И какую же трактовку вы предлагаете? — подозрительно поинтересовался судья.

— О, моя трактовка очень проста. Если что-то выглядит как автомобиль, то оно — автомобиль и есть. Вы отрицаете, что мой автомобиль выглядит как автомобиль?

Судья покосился на господина Пуаре и его адвоката, которые явно что-то хотели сказать, но вместо этого молча глотали воздух.

— Истец, у автомобиля есть ещё ряд качеств, которые определяют, что он — именно автомобиль, а не что-то ещё.

— Какие, например, ваша честь?

— Например, автомобиль перерабатывает бензин.

— Ваша честь, посмотрите внимательно вот сюда, — Эрни подошёл к всё ещё светящейся на стене фотографии и ткнул пальцем примерно в её середину, — вот это — бензобак, туда можно залить бензин. И он примерно через трое суток переработается, я проверял. Кроме того, бывают автомобили на спирту, электричестве…

— Да у него бензин просто испаряется! — крикнул господин Пуаре, — ваша честь, что же это происходит? Куча картонных коробок, в которую заливают бензин, ещё не становится автомобилем. Автомобиль должен ездить.

— Как адвокат истца я призываю вас, ваша честь, прекратить истерику ответчика, — задорно сказал Эрни.

У судьи и без того от происходящего уже слегка кружилась голова, поэтому при последних словах Эрни он машинально начал выискивать глазами истца, чьим адвокатом назвался Хайднагер. Только через полминуты судья осознал, что истец и адвокат — одно лицо.

— Ответчик, вы будете говорить, когда вас спросят, – вяло промямлил судья.

Однако профессиональная гордость всё-таки подстегнула его.

— Истец, что вы можете сказать в ответ на утверждение господина Пуаре? — продолжил он уже более твёрдым голосом.

— Дело в том, ваша честь, что в браке главное — процесс деторождения.

— Я протестую, — вскочил адвокат господина Пуаре, — это не относится к делу. Ваша честь, он опять о браке.

Судья брезгливо махнул рукой.

— Пусть продолжает.

— Так вот, — невозмутимо продолжил Эрни, — в браке главное — процесс деторождения. И воспитания детей. Однако на том суде, о котором я вам уже рассказывал, был сделан вывод, что деторождение — второстепенное. Та пара, как сказал их адвокат, детей может усыновить. И вырастить усыновлённых.

— И что же теперь? — поинтересовался судья.

— А теперь, значит, союз двух мужчин можно признать браком.

— Это я понял. Какое отношение это имеет к вашему делу?