Кто — кого?

При всем этом набор механизмов, которым располагали умельцы, был невелик. Заводные пружины, струны, проволоки, цепочки, рычаги, блоки, зубчатые колеса исчерпывали его почти полностью. И как много удавалось сделать этим скромным набором! Все детали и звенья механизмов были выполнены с ювелирной точностью; они скрывались внутри миниатюрных фигурок, приводя их в движение по довольно сложной программе. Наши предки тренировались изо всех сил, набивая руку на создании все более сложных систем.

Мы не беремся сами судить о том, насколько совершенны и «животноподобны» или «человекоподобны» были движения этих автоматов и андроидов. Мы для этого не располагаем сколько-нибудь точными чертежами или схемами и не встретили ни одной работы, в которой была бы сделана попытка воссоздать сколько-нибудь точно картину их движения.

Поэтому мы просто передадим слово автору статьи «Автомат», опубликованной круглым счетом сто лет назад в энциклопедическом словаре, изданном в Санкт-Петербурге, как тогда назывался Ленинград.

Вот два отрывка из этой статьи с совершенно незначительными изменениями, дающие представление о том, как выглядели эти автоматы и какое впечатление они производили на зрителей, может быть не очень искушенных в механике и тем более в автоматостроении:

«…Гораздо удивительнее были автоматы, устроенные в прошлом веке французским механиком Вокансоном.

Один из его андроидов, известный под именем „флейтиста“, имевший в сидячем положении, вместе со своим пьедесталом, 2 арш. 5½ вершков вышины (то есть около 170 сантиметров) играл 12 разных пьес, производя звуки обыкновенным вдуванием воздуха изо рта в главное отверстие флейты и изменяя ее тоны действием пальцев на прочие отверстия инструмента.

Другой андроид Вокансона играл левой рукой на провансальской свирели, правой рукой играл на бубне и прищелкивал языком по обычаю провансальских свирельщиков. Наконец, бронзированная жестяная утка того же механика — едва ли не самый совершенный из всех поныне известных автоматов — не только подражала с необычайной точностью всем движениям, крику и ухваткам своего оригинала: плавала, ныряла, плескалась в воде и пр., но даже клевала пищу с жадностью живой утки и выполняла до конца (разумеется, при помощи сокрытых внутри нее химических веществ) обычный процесс пищеварения. Все эти автоматы были публично показаны Вокансоном в Париже в 1738 году…»

«…Не менее удивительны были автоматы современников Вокансона швейцарцев Дро. Один из изготовленных ими автоматов, девица-андроид, играл на фортепьяно, другой — в виде 12-летнего мальчика, сидящего на табурете, у пульта, — писал с прописи несколько фраз по-французски, обмакивал перо в чернильницу, стряхивал с него лишние чернила, наблюдал совершенную правильность в размещении строк и слов и вообще выполнял все движения переписчиков…»

«…Лучшим произведением Дро считаются часы, поднесенные Фердинанду VI Испанскому, с которыми соединена была целая группа разных автоматов: сидящая на балконе дама читала книгу, нюхая по временам табак и, видимо, вслушиваясь в музыкальную пьесу, разыгрываемую часами; крошечная канарейка вспархивала и пела; собака охраняла корзину с фруктами и, если кто-нибудь брал один из плодов, лаяла до тех пор, пока взятое не было положено обратно на место…»

Искусство Вокансона, Дро, Кулибина и многих других представляется особенно удивительным, если вспомнить о скромном арсенале механизмов, находившихся тогда в распоряжении инженеров и конструкторов.

Достаточно сказать, что им еще не был известен обычный кривошипно-шатунный механизм.

Преобразование возвратно-поступательного движения поршня во вращательное движение вала паровой машины представлялось чрезвычайно сложной задачей, которая неоднократно обсуждалась в Английском королевском обществе.

Кривошипно-шатунный механизм, изобретенный почти одновременно и независимо друг от друга Мэтью Васбру в 1779 году и Джеймсом Пикаром в 1780 году, считался для этой цели совершенно непригодным, поскольку он, как казалось, не мог обеспечить достаточно равномерного вращения вала. Многие инженеры и ученые тогда считали, что паровые машины должны, как обычно, качать воду с помощью насосов (для этого не надо преобразовывать поступательное движение поршня во вращательное — вала). По предлагаемой ими схеме воду, собранную таким образом в резервуаре, далее следовало использовать для того, чтобы приводить во вращение водяное колесо, от которого равномерное вращательное движение можно передать любой машине. При этом получалось подобие привычной, веками проверенной схемы! И это казалось превосходным!

Вот пример, лишний раз свидетельствующий о силе многолетней привычки, которую не так легко преодолеть, о ее влиянии даже на передовых людей.

Сам Уатт для своих паровых машин изобретал один за другим различные механизмы, конечно, более сложные, чем кривошипно-шатунный, который спустя некоторое время вытеснил все другие.

Итак, с одной стороны паровые машины, с другой — часы и механические игрушки начали настоящую серьезную историю автоматов.