Кто кого предал

— Рисовали. Травили всеми известными способами, какие только можно было представить. Начиная от создания коллективных писем — поскольку это основной жанр, в котором работала советская и русская интеллигенция. Письма подписывали все, причем истерически: что все это омерзительная инсценировка, ложь и инсинуация. Требовали изгнания, закрытия эфира, сочиняли разоблачительные статьи. Такое массовое было оплевывание, которое, наверное, человек менее циничный не выдержал бы. Не забывайте, что я был вынут из территориальности абсолютной славы, подписанты любили меня, как родного сына. И тут я еду в Вильнюс и вместо долгожданного рассказа о «советской агрессии» вдруг выдаю ТАКОЕ… Разговоров о том, что меня подкупили, не было. Надо знать Дмитрия Тимофеевича Язова и тогдашнюю советскую систему: у них просто органа такого не было, которым подкупают. Я не могу сказать, что был мучеником за правду. Во-первых, это не моя роль. А во-вторых, существовал противовес — совершенно удивительные письма и телеграммы со всей страны от тех людей, которые не относились к творческой интеллигенции. Летчики присылали свои летные шлемы с надписью «Наши», ветеран войны, оставшийся в живых командир Берлинского авиационного полка, прислал приказ, в котором меня зачисляли в полк. Я не могу сказать, что без этой поддержки я бы не выстоял. Но это было чертовски приятно. Как вы знаете, я не просто снял «Наших» — я тупо встал на эту позицию и стоял на ней 20 лет: мы никого не убивали, все было срежиссировано, это подлость, попытка развалить страну. Я стоял на своем: что это все ложь. Единственный во всей советской прессе.

Вильнюсский ОМОН: верность присяге, которую они давали во времена СССР, спустя 25 лет приравняли к преступлениям против человечности. Фото из архива Г. Сапожниковой.

— Тогда объясните: что было со всеми остальными? Все вдруг ослепли?

— Заподозрить 99,9 процента публики в подкупе западными силами было невозможно, потому что это было еще не принято, а банковских карточек не было. Страна была полностью во власти новой идеологии, новой демагогии, блистательной, в великолепном исполнении Анатолия Собчака и не обрюзгшего еще Сергея Станкевича. Это все было недурно сделано, черт возьми! Ведь поход на Советский Союз был отрепетирован и поставлен, как я теперь понимаю, очень здорово. А что касается готовности верить… Что такое вера? Отсутствие знаний. Вот вы верили в святость Литвы и порочность Язова и Крючкова. Другое знание отсутствовало, и я его не мог вам дать. Я дал его только тем, кто знал, что наши не пойдут стрелять пусть и в озверевшую, одуревшую толпу. Что ни Язов, ни Крючков не способны были стрелять по своим.

— Почему же вы, сказав «а», не сказали «б»? И не отслеживали дальнейшие судьбы рижских и вильнюсских омоновцев, за которыми Литва с Латвией охотятся по всему миру?

— Не забывайте, что я к тому времени уже стал прокаженным. Не только в Литве, но и во всей советской прессе мое имя было неуважаемо. Именно благодаря фильму «Наши».

Судьбы обратно не склеишь, страну не вернешь. Какими бы мы сейчас все ни оказались спустя 25 лет прозревшими, это ничего не изменит ни в судьбе командира вильнюсского ОМОНа Болеслава Макутыновича (умер в ноябре 2015 года. — Г. С.), ни тем более в судьбе погибшего офицера «Альфы» Виктора Шатских. Литовцы останутся при своем мифе, они будут этот миф исповедовать дальше, они на нем построили государственную идеологию, поскольку ничего, кроме январских событий, у них в активе нет.

…Эта глава о том, как омоновцы сражались с ветряными мельницами и как выживали, когда выяснилось, что никому они не нужны.

Атланты, которым не удалось удержать небо

Собрать их вместе было непросто, хотя и живут они в одном подъезде многоэтажного подмосковного дома. После многих лет мытарств экс-руководителю вильнюсского ОМОНа Болеславу Макутыновичу удалось-таки выбить несколько квартир для своих бойцов и поселить их вместе.

Встретиться решились не все, и на то есть уважительные причины, — но несколько человек согласились, они по одному спускаются в квартиру Виктора Рощина в домашних тапочках и посмеиваются: «К нам, когда мы здесь прописались, сразу участковый прибежал. Вас, спрашивает, наверное, за алименты разыскивают? Ага, говорим, причем сразу всех…»

Предполагалось, что наша встреча будет выглядеть совершенно иначе. Что командир снова построит их в линейку, как в известном невзоровском фильме, и скомандует своим узнаваемым низким голосом: «Отряд! Слушай боевой приказ!» А потом эти атланты сядут рядком и расскажут о том, как пытались удержать небо СССР на каменных руках…