Кто мы такие? Гены, наше тело, общество

Где-то в середине жаркой перепалки вы задумываетесь, что же вы наделали, ставите себя на ее место и понимаете: черт, я поступил как последняя сволочь. Вы просите прощения. Вы стараетесь, чтобы извинения прозвучали искренне. Вы и правда искренни.

Она принимает извинения, напоследок предупреждает вас, нервно раздувая ноздри: «Никогда больше так не делай». И вот вы уже довольны собой – кажется, в этот раз легко отделались. Ее трепещущие ноздри даже наводят вас на мысль о сексе. Вы коситесь в сторону спальни. Уфф, хорошо, что все закончилось.

И тут она вдруг выволакивает на свет какую-то ссору многолетней давности, совсем о другом вашем свинском поступке: то ли вы забыли что-то сделать, то ли она вас застукала за каким-то занятием. Это не имеет никакого отношения к сегодняшнему свинству. Вы едва припоминаете ту ссору. Зато она помнит каждое слово и рвется снова обсудить ее во всех подробностях – как раз тогда, когда напряжение, казалось бы, ослабло.

Что это такое? И почему вы сами тоже иногда так поступаете? Нет, это не потому, что она неосознанно пытается испортить ваши отношения или получает извращенное удовольствие от ссор. Просто ее лимбическая и автономная системы работают на разных скоростях.

Чего?

Все это восходит к психологу и философу Уильяму Джеймсу. Ага, ваша личная жизнь вот-вот наладится от озарений какого-то мертвого мужика из XIX века, в честь которого называют университетские здания. Джеймс рассуждал о том, как мозг решает, какие эмоции мы испытываем. Что-то случается, мозг вычисляет эмоциональный ответ – гнев, восторг, возбуждение, ужас – что угодно. Потом мозг дает телу сигнал, как реагировать: сердце бьется быстрее, дыхание учащается, по коже бегут мурашки, возникает эрекция – что угодно. Эти реакции регулирует автономная нервная система, которая, как упоминалось во введении к этой трети книги, связана с автоматическими (то есть автономными) процессами в организме.

Звучит логично. Но Джеймс пришел к безумному выводу, который переворачивает все с ног на голову. Он считал, что переживаемую эмоцию определяет автономный ответ тела, а не мозг.

По Джеймсу, ваш мозг оценивает ситуацию слишком быстро, чтобы вы успели осознать свое отношение к ней, и незамедлительно запускает телесные механизмы выбранного автономного ответа. Затем мозг призывает тело оценить, как оно реагирует на внешний стимул. Получается, автономный телесный ответ вовсе не формируется осознанными эмоциями; это автономная реакция вашего тела формирует осознанное эмоциональное переживание.

Очень странно, такое впечатление, что все шиворот-навыворот. Так казалось и многим современникам Джеймса. Но его предположения во многом оправдываются. Автономная нервная система не то чтобы определяет конкретную эмоцию, но оказывает огромное влияние на ее интенсивность.

На сегодняшний день об этом свидетельствуют самые разные данные. Исследования квадриплегических пациентов, которые не только парализованы, но и лишены тактильных ощущений от тела, показывают сильное притупление эмоций. То же верно и для людей с заболеваниями, затрагивающими автономную нервную систему. У них сохранны тактильные ощущения, они испытывают удовольствие, гнев и страх. Но у них нет непроизвольной телесной реакции на эти эмоции. Например, когда они испуганы, их сердцебиение не учащается, а на коже не выступает холодный пот. Когда им грустно, они не плачут. Когда они злы, их мышцы не напрягаются. И в сравнении с обычными людьми они испытывают меньше эмоций.

Это видно и в экспериментальных исследованиях. Если заставить человека снова и снова изображать на лице сильную эмоцию, он начинает испытывать соответствующую эмоцию. Например, когда людей, находившихся в депрессии, просили многократно изображать улыбку до ушей, те начинали чувствовать себя лучше. В одном эксперименте, проводившемся задолго до появления законов, запрещающих подобные методы, – ученые делали ничего не подозревающим испытуемым инъекции адреналина, главного гормона, обеспечивающего передачу эмоционального возбуждения по всему телу. И что же? Испытуемые переживали более яркие эмоции. Те, что ждали в комнате с дружелюбным и общительным человеком (на самом деле одним из экспериментаторов), стали вести себя более открыто, чем испытуемые, которым сделали укол физраствора. А испытуемые на адреналине, оказавшиеся в одном помещении с сердитым задиристым человеком, соответственно больше раздражались, чем испытуемые из контрольной группы.