Кто мы такие? Гены, наше тело, общество

Начнем с префронтальной коры больших полушарий – зоны мозга, подробно представленной в седьмой главе «Почему во сне всё как во сне». У нас, приматов, она огромна и занимает в процентном отношении большую часть мозга, чем у других видов. Лобные доли участвуют в контроле действий, откладывании вознаграждения, долгосрочном планировании. Они посылают тормозящие сигналы в лимбическую систему – более древнюю, глубоко залегающую систему мозга, связанную с эмоциями и импульсивностью. Более того, префронтальная кора превосходно противостоит стимулирующим сигналам от лимбической системы, пропуская мимо ушей соблазнительные шепотки в духе: «Какого черта готовиться к экзаменам, когда можно пуститься во все тяжкие». Как отмечалось в седьмой главе, люди строго дисциплинированные, с «вытесняющим» типом личности, отличаются повышенным метаболизмом лобных долей, социопаты – пониженным. А если префронтальная кора разрушена, мы получаем пациента с «лобным синдромом»: сексуально расторможенного, гиперагрессивного, социально неадекватного. Префронтальная кора – максимально приближается к тому, что составляет нейронную основу Сверх-Я.

Хорошо, в деле участвует лобная кора. Но пока что мы просто переформулировали задачу, задав тот же вопрос в более содержательной форме. А что же дает префронтальной коре энергию, силу воли, чтобы противостоять зову сирен лимбической системы и заставлять себя преодолевать трудности, быть верным делу, которое редко приносит награду? Накопилось много данных, свидетельствующих о том, что здесь главную роль играют сигналы, поступающие в префронтальную кору (из зоны мозга под названием – нейроанатомофобы, держитесь, хотя название тут и неважно, – вентральная область покрышки), которая высвобождает нейротрансмиттер дофамин. Он играет главную роль в этой истории, поскольку непосредственно связан с удовольствием. Вещества вроде кокаина увеличивают выбросы дофамина. Животные будут маниакально работать – нажимать на рычаги, добиваясь всех земных наслаждений, чтобы получить электрическую стимуляцию в дофаминергических проводящих путях – «зоне удовольствия».

Так когда же в этих путях высвобождается дофамин? Вначале казалось, ответ очевиден: в ответ на награду. Выглядело все именно так. Возьмите обезьяну (которой вы вживили электроды в мозг, чтобы видеть, когда активируются дофаминергические пути), дайте ей огромное вознаграждение – просто так, и вы увидите всплеск активности. Дофамин купает лобные доли в радости от награды.

Но потом нейробиолог Вольфрам Шульц, который тогда работал во Фрибурском университете в Швейцарии, провел несколько важнейших исследований. Он учил обезьян выполнять задания. Например, зажигается лампочка, отмечая начало периода вознаграждения. После этого, если обезьяна нажмет на рычаг X раз, через несколько секунд она получит немножко лакомства. Исходя из этого, можно предположить, что дофаминергические пути активируются после получения награды. Но нет. Когда активность выше всего? Когда зажигается лампочка, еще до того, как обезьяна выполнит задание. В этом контексте доставляющий удовольствие дофамин связан не с наградой. А с предвкушением награды. Есть умение, ожидание и уверенность: «Я знаю, что значит эта лампочка. Я знаю правила. Если я нажму на рычаг, то получу еду. Я все умею. Сейчас все будет отлично». Удовольствие – в ожидании вознаграждения; с точки зрения дофамина награда – это лишь последствия.

Психологи называют период предвкушения, ожидания, работы за награду «аппетитной» стадией, а фазу, начинающуюся наградой, – «конечной». Результаты Шульца показывают, что если вы знаете, что ваши аппетиты будут удовлетворены, то удовольствие больше связано с аппетитом, чем с удовлетворением. Этот феномен напомнил мне ужасно циничное замечание однокурсника, у которого один разрушительный роман сменялся другим: «Отношения – это цена, которую ты платишь за предвкушение».

Получается, мы только что разгадали нейрохимию того, как люди выдерживают ипотеку на 30 лет. Когда зажигается лампочка, происходит выброс дофаминергического удовольствия, и все, что нужно, – это тренироваться на возрастающих промежутках между лампочкой и наградой, чтобы всплески дофамина от предвкушения подпитывали все больше нажатий на рычаг. Одна из недавних статей заполняет ключевой пробел в этой истории. На страницах журнала Nature описано, как Пол Филлипс с коллегами из Университета Северной Каролины использовали невероятно замысловатые технологии, чтобы с миллисекундной точностью измерить выбросы дофамина в мозгу крыс, и с максимальным доступным временным разрешением показали, что выброс происходит непосредственно перед началом действия. Затем они искусственно стимулировали выбросы дофамина (вместо того чтобы вызывать их лампочкой) – и крысы стали нажимать на рычаг. Дофамин запускает поведение.