Кто на свете всех прекрасней?

В отделении для новорожденных только эта маленькая девочка была завернута не в голубое больничное одеяльце. Укрывавшая ее мягкая хлопковая ткань была расшита нитями всевозможных оттенков белого и золотого, которые создавали сияние вокруг ее крошечного тельца. Сначала Левана подумала, что на одеяле была изображена дикая, необитаемая поверхность Луны за пределами биокупола, но потом заметила черные стволы голых деревьев – в нижней части одеяла – и красные варежки на снегу. Левана видела такие только на рисунках к детским сказкам. На одеяле была изображена Земля в темное и холодное время года, которое на Луне никогда не наставало. Интересно, почему Солстис изобразила именно это?

В том, что одеяло расшито Солстис Хейл, Левана не сомневалась.

Наклонив голову, она представила себе, что это ее ребенок. Что это она потратила столько часов, с любовью создавая иллюзию на ткани. Левана попыталась представить, каково быть гордой измученной матерью, любящей и любимой, и смотреть на здоровую маленькую девочку, которую только что родила.

Ее чары изменились так быстро, что она даже не заметила этого.

Солстис Хейл. Любимая жена. Счастливая мать. На этот раз Левана оставила плоский живот и гибкую фигуру. Она прижала палец к стеклу, очертив детское личико на другой стороне.

Она заметила тень. Собственную тень на стекле. Свое отражение.

Левана вздрогнула, и чары рассеялись. Она попятилась, закрыв лицо руками.

Прошло немало времени, пока ей удалось наконец избавиться от наваждения. Вернуть себе бледную кожу, волосы цвета воска, глаза оттенка голубого льда.

– Вы можете посмотреть на нее отсюда, – раздался чей-то голос в коридоре.

Левана подняла голову. В смотровой зал привели Эврета. Он выглядел так, словно только что очнулся после кошмарного сна. Его глаза покраснели. Он моргнул, заметив Левану. Он словно не видел ее или не мог вспомнить, почему она кажется ему знакомой.

У Леваны перехватило дыхание.

Наконец взгляд Эврета сосредоточился, и он склонил голову.

– Ваше Высочество, я не знал, что вы еще здесь… – Его подбородок задрожал. – Ну конечно, вы же нуждались в сопровождающем. Я… Мне так жаль, что я заставил вас ждать.

– Ничего страшного, – ответила Левана. – Я могу позвать…

Но Эврет больше не смотрел на нее. Он перевел взгляд на камеру, где лежала его дочь. Когда он прижал руку к стеклу, в его глазах отразилась целая буря чувств. Где-то между отчаянием и одиночеством в них была любовь – такая открытая и глубокая, что у Леваны перехватило дыхание.

Она бы все отдала, лишь бы и на нее смотрели так.

– Врачи сказали, что с ней все в порядке, – сказал Эврет.

Левана прижалась спиной к окну, боясь увидеть свое отражение и снова потерять контроль над чарами. Она боялась, что если Эврет увидит ее истинный облик, то отвергнет ее навсегда.

– Она прекрасна, – ответила Левана.

– Она идеальна, – прошептал Эврет.

Левана осмелилась посмотреть на его полные губы и изогнутые брови.

– Она похожа на вас, – произнесла она.

Эврет долго молчал. Смотрел на дочь, а Левана смотрела на него.

– Наверное, она станет похожа на свою мать, когда вырастет. – Он замолчал, и Левана заметила, что у него дрожат губы. – Ее мать… – Эврет замолчал, закрыл рот руками и прижался лбом к стеклу. – Я бы отдал все… Она будет расти без матери. Это несправедливо.

Левана почувствовала, как напряглось ее сердце – оно словно пыталось выскочить из груди и слиться с сердцем Эврета.

– Не говорите так, – прошептала она, робко коснувшись его руки и обрадовавшись, что он позволил ей это. – Такие вещи происходят не случайно, верно? Посмотрите на ребенка, которого она подарила вам. Она выполнила свое предназначение.

Левана осознала грубость своих слов, лишь когда Эврет отшатнулся от нее. Он изумленно посмотрел на нее, и Левана ощутила прилив стыда.

– Это не… Я имела в виду совсем другое. Просто… У вас и этого ребенка впереди целая жизнь. Понимаю, сейчас вам тяжело, но не теряйте надежду на будущее счастье и все хорошее, что вас ждет.

Эврет поморщился словно от боли, и Левана поняла, что, возможно, сказала что-то не то. Ей хотелось утешить его, но она не представляла, что испытываешь, когда теряешь любимого человека. Ей это чувство было не знакомо.

Но теперь она видела их будущее, даже если Эврет не мог увидеть его из-за своего горя. Он полюбит ее, Левану, и она сделает его счастливым.

– Я приглашу своего друга, другого стражника – Гаррисона Клэя. Они с женой уже едут сюда. Они помогут… – Эврет нервно вдохнул. – Помогут со всеми приготовлениями и… с ребенком… – Он откашлялся. – Клэй проводит вас во дворец. Боюсь, в таком состоянии, Ваше Высочество, я для вас бесполезен.

Плечи Леваны поникли. Ее обуревали фантазии о том, что может произойти, когда Эврет будет провожать ее во дворец, приведет в ее покои, осознает, что больше не должен хранить верность одной женщине. Ни одна из этих фантазий не предполагала, что она оставит его одного.

– Я останусь с вами, – возразила Левана. – Я смогу утешить вас. Смогу…