Кто на свете всех прекрасней?

Она была королевой, которую так ждала Луна. Она решит любую проблему – ради своих людей, ради своей страны, ради своего трона.

* * *

– Говорю же, у меня отлично получается! – воскликнула Левана, расхаживая по комнате.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Эврет. Он рассмеялся, когда Зима принесла пару туфель Леваны из шкафа. – Спасибо, милая, – сказал он, отложив обувь в сторону. Зима радостно побежала обратно к шкафу. Эврет улыбнулся. – Давно не видел тебя такой счастливой.

Левана впервые чувствовала себя такой счастливой за долгое время.

– У меня никогда ничего не получалось, – продолжила она. – Чэннери была лучше во всем: в танцах, пении, манипулировании. Но – ха! Я лучшая королева, и все это знают.

Улыбка Эврета стала менее уверенной. Левана знала, что ему не нравилось обсуждать умерших, но ей было все равно. Со дня смерти Чэннери прошел год, и ей казалось, что даже одного дня траура было слишком много. Бедная швея, которая никогда больше не сможет ходить, с ней бы согласилась.

Зима подбежала к отцу и протянула другую пару туфель. Он погладил девочку по кудрявым волосам, обрамлявшим круглое личико.

– Спасибо, – сказал Эврет.

Зима снова убежала.

– И люди. Мне кажется, они уже любят меня.

– Любят тебя?

Левана остановилась посреди комнаты, застигнутая врасплох насмешливым тоном Эврета.

Улыбка быстро исчезла с его лица, но было слишком поздно.

– Дорогая. – Эврет начал называть ее так сразу после свадьбы. От этого слова сердце Леваны трепетало, но она догадывалась, что он так обращается к ней, чтобы случайно не назвать ее Солстис. – Безусловно, ты хорошая королева и делаешь много полезного для Артемизии. Но люди тебя не знают. Ты хоть раз была во внешних секторах?

– Конечно, нет. Я же королева. У меня есть люди, которые обо всем мне докладывают.

– Ты королева-регент, – поправил ее Эврет.

Левана вздрогнула. Она уже начинала ненавидеть слово «регент».

– Я не сомневаюсь в точности этих докладов, но они не помогут людям узнать тебя, их правительницу, – продолжал он. – Они не могут любить незнакомца. Спасибо, Зима. Кроме того, когда ты выступаешь в выпусках новостей, ты никогда…

Левана сузила глаза и замерла в ожидании.

– Ты… ты никогда не показываешь своего лица. Ходят разные слухи. Люди думают, ты что-то скрываешь. Любовь начинается с доверия, но доверие нельзя заслужить, если людям кажется, что ты что-то скрываешь.

– Чары не передаются через видео. Ты ведь это знаешь. Все это знают.

– Тогда не показывай им свои чары. – Эврет жестом указал на лицо Леваны. – Почему бы тебе просто не быть собой? Люди будут уважать тебя за это.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не видел меня!

Эти слова застигли Эврета врасплох. Он изумленно уставился на жену. Зима замерла в дверях, держа в руках очередную пару блестящих туфель.

Эврет встал и откашлялся.

– Ты права, но чья это вина? – спросил он.

– Папа, – вмешалась Зима, склонив голову набок. – Почему мама кричит?

Левана закатила глаза. Так было с того самого дня, когда Зима начала говорить. Она всегда обращалась только к отцу. Левана была посторонней, матерью лишь на словах.

– Она не кричит, милая. Почему бы тебе не поиграть с куклами?

Подтолкнув Зиму в сторону детской, Эврет взял бокал с маленького столика.

– Мы женаты более трех лет, – начал он, разглядывая янтарную жидкость и кубики льда. – Я не ссорился с тобой. Не бросил тебя. Но я начинаю сомневаться, станет ли наш брак настоящим или ты собираешься жить во лжи до тех пор, пока один из нас не умрет.

Левана почувствовала дрожь в груди и поняла, что вот-вот расплачется. Слова Эврета ранили глубже, чем ей казалось.

– Ты считаешь наш брак ложью?

– Ты сама только что сказала – даже я не знаю, как ты на самом деле выглядишь.

– И это все, что тебе важно? Чтобы я была красивой, как она.

– Всевышние звезды, Левана. – Эврет поставил бокал на стол. – Это ты носишь ее лицо. Это ты скрываешь себя. Я никогда этого не желал. Чего ты боишься?

– Что ты никогда не захочешь посмотреть на меня снова! Поверь, Эврет. Ты об этом пожалеешь.

– Ты считаешь меня таким поверхностным? Думаешь, меня вообще волнует то, как ты выглядишь без чар?

Левана отвернулась.

– Ты не знаешь, о чем просишь.

– Знаю. Я знаю. У тебя есть шрамы и ожоги. Слухи и до меня доходили.

Левана поморщилась.

– И твоя сестра говорила, что ты пострадала еще в детстве. Могу лишь догадываться, через какой ад ты прошла. Но… Левана… – Вздохнув, Эврет подошел к ней и обнял за плечи. Его руки были горячими. – Когда-то у меня была жена, с которой я мог говорить о чем угодно. Я полностью доверял ей. Если мы хотим укрепить наш брак, думаю, мы должны хотя бы стремиться к честности. Но этого никогда не произойдет, если ты всегда будешь скрывать свое лицо от меня.

– Этого никогда не произойдет, если ты будешь постоянно сравнивать меня с ней, – прошипела Левана.

Эврет развернул ее к себе.

– Это ты сравниваешь себя с ней. – Он обхватил ее лицо руками. – Позволь мне увидеть тебя. Позволь самому решить, что я могу, а чего не могу выдержать. – Эврет махнул рукой в сторону окна. – Позволь людям самим сделать выводы.