Кто на свете всех прекрасней?

Моргнув, Левана попыталась сделать шаг назад, но ее ноги приросли к ковру. Не от страха или неуверенности – их контролировала Чэннери. Левана была слишком юной и слабой, чтобы убежать.

Ее охватил ужас, по коже побежали мурашки.

– С-сестра, – пробормотала она. – Нужно приложить лед к твоим ожогам. Пока… не стало хуже.

Но выражение лица Чэннери снова изменилось. Ярость превратилась во что-то жестокое, голодное и любопытное.

– Иди сюда, сестренка, – прошептала она, и несмотря на весь ужас, Левана подчинилась ей. – Я хочу кое-что показать тебе.

* * *

Левана не могла сдержать слез, как бы ни старалась. Рыдания были отчаянными, мучительными. Слезы подступали к глазам так быстро, что она задыхалась от конвульсий. Дрожа, она рухнула на колени. Ей хотелось успокоиться. Левана знала, что Эврет в своих личных покоях, находившихся в конце коридора, наверняка слышит ее. Сначала она представляла себе, как он пожалеет ее, как звук ее рыданий смягчит его сердце и приведет сюда. Представляла, что он утешит ее, обнимет и наконец-то поймет, что всегда любил ее.

Но Левана плакала уже слишком долго и понимала, что этого не произойдет. Еще одной фантазии не суждено сбыться. Она втянула себя в очередную ложь, не осознавая, что сама построила себе клетку.

Наконец слезы иссякли, боль утихла.

Когда Левана снова смогла дышать, она схватилась за столбик балдахина и поднялась. Ноги дрожали, но все же держали ее. Не в силах восстановить свои чары, Левана сорвала прозрачную ткань, свисавшую с балдахина, и прикрылась ею. Она будет похожа на призрак, блуждающий по коридорам дворца, но в этом не было ничего странного. Она и чувствовала себя призраком. Фантазией глупой девочки.

Плотнее завернувшись в покрывало, Левана вышла в коридор. Два стражника стояли у дверей ее личных покоев. Если они и удивились, увидев ее, то не подали вида. Они молча последовали за ней на почтительном расстоянии.

Бредя по дворцу, Левана никого не встретила. Даже слуги спали в столь поздний час. Она не знала, куда идет, пока через несколько минут не остановилась перед комнатой, где почти восемь лет назад была спальня сестры в период ее недолгого правления. Левана могла занять эти покои – они были просторнее и роскошнее тех, в которых она жила, – но ей нравились скромные комнаты, которые она делила с Эвретом и Зимой. Ей нравилось думать, что она королева, которая нуждается не в богатстве и роскоши, а лишь в любви окружавшей ее семьи.

Левана подумала, не потешались ли над ней придворные все это время. Может быть, она была единственной, кто не понимал, насколько фальшивым был ее брак, ее семья?

Оставив стражников в коридоре, Левана толкнула дверь в спальню сестры. Поначалу ей показалось, что комната пуста. Служанки знали, что она никогда сюда не заходит, и могли взять себе все, что приглянется.

Но, войдя в спальню и включив свет, Левана увидела, что комната не изменилась. Здесь даже сохранился слабый аромат духов сестры. Она словно оказалась в музее. Расческа на столике у кровати. Тщательно заправленная постель. Здесь даже была детская кроватка с занавесками из светлого бархата с изысканно вышитой короной. В ней спала Селена… Об этом Левана не знала. Она думала, что весь первый год ребенок оставался с кормилицей или няней, а не в покоях матери.

Глядя на прекрасную крошечную кроватку, такую милую и невинную, Левана подумала, что, возможно, должна что-то почувствовать. Угрызения совести. Чувство вины. Ужас от того, что она совершила много лет назад.

Но ничего не чувствовала. Она слышала только стук своего сердца.

Оглядевшись, Левана заметила то, за чем пришла. Зеркало ее сестры.

Оно стояло в дальнем углу, утопая в тени. Зеркало было выше Леваны, серебро, обрамлявшее его, почернело от времени. Наверху металлические завитки были увенчаны большой короной. По бокам переплетались серебряные цветы и ветки с шипами. Они словно вырастали из зеркала, и казалось, когда-нибудь поглотят его полностью.

Последний раз Левана стояла перед зеркалом, когда ей было шесть лет. Тогда Чэннери заставила ее войти в камин – сначала поднести ладонь, затем руку, затем всю левую сторону лица. Она была безжалостна. Ей даже не пришлось самой прикасаться к младшей сестре. Оказавшись в ее мысленных тисках, Левана не могла протестовать, бежать, спрятаться от огня.

Лишь когда служанки услышали крики и вбежали в детскую, Чэннери отпустила ее. Она сказала всем, что пыталась спасти сестру. Свою глупую любопытную сестренку.

Уродливую, безобразную сестренку.