Кто не спрятался (сборник)

Это, конечно, прозрачный намек на то, что недавно очередная женщина, в отношении которой я строил далеко идущие матримониальные планы, сказала мне, что лучше будет возвращаться по вечерам домой одна, чем в сопровождении такого занудного блюстителя порядка, как я. Не знаю, может, я не Северин, которого просто обожают все секретарши, продавщицы и официантки и которого даже одна спекулянточка на днях назвала “очаровашкой”. Но – занудой себя тоже не считаю. У Северина, правда, есть на сей предмет собственная теория. Он уверяет, что пока я каждую женщину рассматриваю с точки зрения, годится она в жены или нет, все они будут считать меня занудой. Женщины, говорит Северин, не любят, когда в отношении них строят матримониальные планы. Они любят строить их сами.

Но я с ним не согласен. По-моему, мне элементарно не везет. И значит, теория вероятности работает на меня. Я уже хотел возразить ему что-нибудь язвительное в духе наших обычных словесных перепалок, но не успел. Зазвонил телефон. Игорь снял трубку.

– Комковский. Да, на месте. Где? Записываю, так, так... Он положил трубку и посмотрел на нас.

– Игорь, – сказал я быстро, – у меня еще отчет не дописан.

– После допишешь, – ответил он жестко и подтолкнул мне через стол бумажку с адресом. – Район, который вы, товарищ Невмянов, изволите успешно курировать. Накаркали... Обнаружен труп молодой женщины с огнестрельным ранением. Комаров приказал, чтобы ехали вы оба.

Мы с Севериным переглянулись. Да, огнестрельное ранение – это вам не алкаши в подворотне подрались. Это ЧП.

– И поторапливайтесь, а то он сам туда собирается. Неудобно будет, если зам начальника МУРа приедет раньше, чем сыщики, а?

Мы уже стояли в дверях, когда Комковский вдруг крикнул: “Стоп!”

– Билетики в кино можете оставить мне. Не пропадать же добру...

Он был весь сплошное участие и сострадание.

– Вот видишь, Стас, – сказал я, спускаясь вслед за Севериным по лестнице, – ты боялся, что я не буду знать, куда деть второй билет. А я и первый пристроил!

2

Полгода назад нам на отдел выделили “Жигули” без водителя. Не думаю, что права имелись в этот момент у одного Северина, но можете не сомневаться, что закрепили машину именно за ним. Похоже, его обаяние распространяется даже на наше руководство.

Июльское солнце раскалило не только крышу, но, что гораздо хуже, еще и сиденья автомобиля.

– Не мог, что ли, в тень поставить? – недовольно поинтересовался я, вертясь как грешник на сковородке.

– Одним надо место под солнцем, другим в тени, капризные вы все, – раздраженно бормотал Северин, дергая ручку переключения скоростей, подавая назад, разворачиваясь и выезжая на Петровку. – У меня, между прочим, сегодня на семь тридцать встреча назначена с одной пианисткой возле консерватории, для чего, думаешь, я эти билеты вышибал? Девочка-экстракласс, а я не знаю даже, как ее теперь предупредить.

– Позвони в консерваторию, – посоветовал я. – Скажи, брат, или лучше, дядя.

– Какой умный! – восхитился Северин. – Что ж ты думаешь, я у нее фамилию спрашивал? Это ты бы небось первым делом анкетные данные выяснил, вплоть до родственников за границей!

– И как видишь, был бы прав, – кротко заметил я. Давным-давно, лет сто назад, на первом курсе мы со Стасом мечтали, что станем адвокатами. То есть я еще сомневался, не заняться ли мне научной работой где-нибудь в институте права, но Стас, тот был уверен – только адвокатом! Имена Плевако, Спасовича, Карабчевского и Урусова кружили нам головы... Я удивился этому неожиданно всплывшему из глубины воспоминанию, но тут же сообразил, зачем услужливая не в меру Мнемозина подсовывает мне его. А ведь и впрямь, не случись тогда этой дурацкой мальчишеской истории с портретом подонка Кошкодамова, нас не выперли бы с юрфака. И сейчас, быть может, мы, окруженные всеобщим уважением, сидели бы на своем месте в зале суда, с умным и ироничным видом слушая прокурора, сами готовясь произнести блестящую защитительную речь...

Я искоса кинул взгляд на сердито насупленного Северина. Дуйся, дуйся! Идея-то с портретом была твоя! Нет, сама по себе она хорошая была идея, благородная. (Хотя теперь я все сделал бы иначе.) Но с факультета нас понесли. И когда мы уже паковали чемоданы, причем – в буквальном смысле – собрались в Приморье, устраиваться матросами на траулер, мысль остаться и пойти работать в милицию, постовыми в отделение, пришла в голову тебе же, Стасик! Вот почему сегодня мы не сидим в удобном адвокатском кресле, не прокладываем по карте курс на Азорские острова (мое представление о романтике), а сломя голову несемся по жаре неведомо куда искать неведомо кого, неведомо из-за чего совершившего страшное преступление. Несемся, подозревая, что в ближайшее время нам будет не до отдыха, а тем более развлечений. Так что, не обессудь: придется пианистке поискать себе другого кавалера.