Кто он был?

Их обогнал «виллис», рядом с шофером сидел автоматчик, сзади — два офицера, один из них в генеральской форме, потом прошли три «студебеккера», груженные снарядами. Попался им видавший виды автобус, где ехали штатские люди, потом промчался мимо еще один «виллис» — там были и военные, и штатские. Движение на шоссе не было особенно плотным. Аннес думал, что машин будет больше. Через лес их клубный грузовик шел хорошим ходом, водитель выжимал из мотора все, что можно, ему тоже не терпелось поскорее добраться до цели; проносясь между двумя стенами леса, Аннес подумал: если в ельнике прячется какой-нибудь недобитый вражеский отряд, их машины для него — отличная мишень. На восьмерых у них только один автомат и две винтовки, да еще у него и у Кумаля по пистолету. Они отправились в путь так беспечно, как будто и не катились по этим дорогам лишь несколько дней назад боевые машины и обозы отступающего врага, не двигались его колонны. Как будто и не было только позавчера у их дивизии жестокой схватки с отрезанным неприятельским полком, который пытался пробиться на запад. В те часы Аннес находился в своем прежнем полку, который остановил и разгромил врага, взял много пленных.

Их воодушевляла мысль, что через час, два или три они будут в Таллине, — весть о его освобождении распространилась, как огонь в сухой траве. К тому же они были уверены, что территория, через которую придется проезжать, оставлена гитлеровцами, только какие-нибудь остатки разбитых вражеских частей могут еще пробираться к югу сквозь лесные заросли. Вчера и позавчера целые взводы и роты сдавались в плен, потеряв всякую волю к сопротивлению.

Гитарист, который во время боев под Великими Луками воевал в роте автоматчиков, сейчас держал пистолет-пулемет на коленях, но и то больше для порядка. Ни ему, ни кому другому не верилось, что придется столкнуться с врагом: мощное наступление корпуса, сознание, что Таллин свободен, что и в Центральной и в Южной Эстонии продвижение других частей развивается успешно, что враг вынужден отступать по всему фронту, — все это рождало в них беспредельное чувство уверенности.