Кто ответит

Послышался приглушенный мат, лязгнула щеколда затвора, и мы скопом вломились в гараж.

- Стоять на месте, уголовный розыск, - вяло предупредил Лузгин.

- Та-ак, - выдохнул Толя, сдирая с жилистой шеи респиратор и бросая его на верстак. На предъявленные документы внимания он не обратил, отмахнулся.

Я поднял капот. В нише водостока, на номере кузова, узрел свежую гладь краски Извлеченный двигатель стоял в углу, прикрытый рогожей. Я стер краем рогожи налет грязи с плоскости блока. Номер был тот, с угнанной машины.

Лузгин тем временем извлек из урны для отбросов вырезанный из краденого кузова кусок с выдавленными цифрами... Затем, вновь защелкнув щеколду на двери, включил вентиляцию. Все, как и предусматривалось планом - гул лопастей не мешал нам вести неслышимую снаружи беседу.

- Душновато у тебя, - мирно обратился Лузгин к Воронову. - Легкие не бережешь, гадостью всякой дышишь... Так и надышишь себе рачок.

- Не пужай, сердобольный доктор, - ответил тот.

- Товарищи понятые... - начал я, но речь мою прервал стук в дверь Радостный голос произнес с энтузиазмом.

- Толик, змей, открывай калитку! - Я это! Ну навонял, ну, трудяга, ну...

Толик покосился в сторону возгласов недоуменно и скучно: мол, кто бы ответил, какого такого дурака принесло?

Лузгин гостеприимно растворил ворота.

Радостная и одновременно заискивающая улыбка на лице Коржикова в одно мгновение при виде нас сменилась бледным ужасом.

- Входите, гостем будете, - пригласил я. В руке Коржикова обвислая сумка с "характерной мелочью" из похищенной машины, но обращать внимание на сумку в наши планы не входило.

- Да я... - промямлил он, - вопрос вот имею к нему... Указал скрюченным пальцем на Анатолия.

- Какой вопрос?

- Да вот... дверцу поцарапали мне сегодня, - нашелся Коржиков, слегка оживившись. - Краска нужна.

- Ваши документы, - зловеще протянул руку Лузгин, и, словно укушенный залезшим под рубаху насекомым, Коржиков поспешно полез куда-то глубоко за пазуху, причитая:

- Вот день! А? Вот день! - И извлек документы.

Пока документы просматривались с полной, разумеется, серьезностью, корректностью и всякими соответствующими вопросами, я продолжил спектакль.

- Итак, - обратился к Воронову, - зачем, позвольте полюбопытствовать, вы извлекли из краденой машины двигатель? Хотели узнать, что у него внутри? Перефразируя известного литературного героя О. Бендера, спешу пояснить: внутри новая поршневая группа, коленчатый вал без задиров и девственный распределительный вал.

- Правильно, - согласился Анатолий. - Но таково желание клиента протереть все это девственное сульфидом молибдена для пущей прочности...

- А как быть с фальшивым номером кузова?

- Это уже допрос? - резонно заметил Воронов.

- Еще нет. - Я мельком обернулся на Коржикова, уважительно гримасничающего перед Лузгиным.

- Вот... товарищ Коржиков, - надувая щеки, звучно представил его Иван Семенович. - Работник, значит, таксопарка.

- Дверь мне сегодня... - повторился работник жалостливо. - Ну, решил красочкой поразжиться, а тут, чувствую, момент...

- Тут не момент, ситуация, - ответил я. - Не откажетесь, кстати, присоединиться к понятым? С краской осечка вышла, бокс мы опечатаем, судьбу каждого предмета выясним, а вот коли желаете оказать помощь следствию...

Коржиков, встрепенувшись, всем видом выразил глубочайшую заинтересованность и готовность номер один.

Далее, по составлении протокола понятому Коржикову была предоставлена свобода действии, и он поспешил немедленно ею воспользоваться.

Когда же на ворота гаража накладывались печати, подошел сторож кооператива, с места в карьер начавший оправдываться тем, что поставлен следить за порядком, а за беспорядок не отвечает...

По пути в УВД города по рации получаем ту информацию, ради которой, собственно, выпендривались:

"После ухода из гаража Коржиков сел в машину. Ближайший телефон-автомат, находящийся возле кооператива, оставил без внимания. Вторым на углу, возле пересечения с главной дорогой, воспользовался. Номер абонента установлен".

В управлении мы первым делом прослушиваем запись разговора.

- Матерый, приветик... - звучит знакомый голос таксиста.

- Ну!

- Толик сильно приболел. На тачке продуло. Прихожу, а там доктора. Диагноз поставили - один в один!

- Откуда звонишь!

- Да тут все тихо. Из автомата. С улицы. Ни души, даже страшно, хе...

- Похекай-похекай...

- От нервов, ладно те...

- Как было?

- Как, как... Залетаю к нему, там доктора. Меня заодно прослушали. А потом, слышь, потеха - в ассистенты записали... А Толик крепился. Четко. Как дуб под ветрами.

На другом конце провода помолчали. Видимо, неизвестный абонент с хрипловатым баритоном всерьез призадумался. И потому, как призадумался, я понял: соображает - провокация данный разговор или же... Сообразил правильно: провокация нелогична.

- Вот что, Коржик-бублик, - прозвучало озабоченно. Боюсь, заразит нас Толя, злокачественная у него хвороба. Завтра давай к двенадцати дня греби к Виталику на набережную. Пожуем там и... увидим, в общем.

Гудки. Конец записи.

Лузгин устало оглядел сгрудившуюся возле магнитофона оперативную группу.