Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла

Я так подробно остановился на своих тогдашних настроениях, мыслях и чувствах совсем не потому, что придаю им какое-то особенное, личное значение. Я остановился на них только потому, что они правдиво отражали то, что думали и чувствовали советский народ, Советское государство, Советское правительство Моя психология была миниатюрным фотографическим снимком с психологии всего советского целого и только как таковая заслуживает внимания читателя. В 1939 годуВсе, что было изложено на предыдущих страницах, является лишь предысторией тройных переговоров о пакте взаимопомощи между СССР, Англией и Францией. Поэтому я говорил о событиях 1932–1938 годов кратко, выбрасывая многие детали (подчас весьма характерные), рисуя картину в масштабе месяцев и даже лет. Сейчас я перехожу к воспоминаниям о самих тройных переговорах, то есть к главной теме этой книги, и здесь я вынужден изменить масштаб, в котором будут изображаться факты и события Отныне это будут не годы и не месяцы, а недели, дни и в некоторых случаях даже часы. Так будет правильнее, нагляднее и убедительнее.

В 1939 году

Захват Чехословакии и маневры Чемберлена

10 марта 1939 г. министр внутренних дел и один из наиболее махровых «кливденцев» Самуэль Хор произнес в Лондоне большую речь В ней он в самых оптимистических тонах изобразил европейскую ситуацию, создавшуюся после Мюнхена, заявил, что Англия и Франция не хотят ни на кого нападать, подчеркнул, что Германия и Италия неоднократно заверяли в своей приверженности делу мира, и затем продолжал:

— Что, если бы в этой обстановке возросшего доверия был осуществлен пятилетний план, неизмеримо более великий, чем любой пятилетний план, который в последние годы пыталась реализовать любая отдельная страна? Что, если бы в течение пяти лет не было ни войн, ни слухов о войнах, если бы народы Европы могли отдохнуть от давящего их кошмара и от сокрушительной тяжести расходов на вооружение? Разве не могли бы они в этом случае использовать все поразительные открытия и изобретения нашего времени для создания золотого века, в котором бедность была бы сведена к крайнему минимуму, а общий уровень жизни поднят до небывалой высоты?. Для вождей мира здесь открывается величайшая возможность Пять человек в Европе (Хор имел в виду руководителей Англии, Франции, Германии, Италии и СССР. —И. М), если бы они были связаны единством цели и действия, могли бы в невероятно короткий срок перестроить всю мировую историю… Наш собственный премьер уже доказал, что он готов от глубины души и сердца без колебаний идти к этой цели. Не могу поверить, чтобы другие европейские лидеры не поддержали его в столь великом стремлении [27].

Когда сейчас перечитываешь речь Самуэля Хора, трудно представить себе более яркий образчик лицемерия, тупости и полного непонимания того, что действительно творится в мире (впрочем, говорил же Галифакс после Мюнхена о наступлении 50-летнего мира в Европе!). Однако и тогда, в марте 1939 года, всем более трезвым и вдумчивым политикам речь Хора казалась нелепой и даже опасной, ибо она способна была убаюкивать широкие круги населения и психологически разоружать их перед лицом величайшей военной опасности. Реальная жизнь очень быстро обнаружила истинную ценность той золотой мишуры, которую с такой щедростью рассыпал министр внутренних дел.

Ровно через пять дней после речи Самуэля Хора, 15 марта, Гитлер молниеносно обрушился на Чехословакию, оккупировал Прагу и объявил Богемию и Моравию германским протекторатом, а из Словакии создал «самостоятельное государство». Европу потряс удар политического землетрясения. Мюнхенское соглашение было изорвано в клочки.

Что же Чемберлен?

В тот же день, 15 марта, премьеру пришлось выступить по вопросу о захвате Чехословакии в палате общин. Конечно, на словах он вынужден был осудить поведение Гитлера, но не счел нужным рекомендовать парламенту принять какие-либо практические действия. Чемберлен продолжал упрямо твердить, что будет по-прежнему стремиться к возвращению атмосферы взаимопонимания и доброй воли между всеми державами и, к разрешению международных споров путем переговоров Чемберлен также утверждал, что, несмотря на все происшедшее, он считает свою мюнхенскую политику правильной и уверен, что она пользуется сочувствием со стороны мирового общественного мнения.

Позиция Чемберлена вызвала бурную реакцию не только со стороны лейбористской и либеральной оппозиции, но даже и со стороны известных элементов консервативной партии. В частности, Иден выступил с резкой критикой внешней политики правительства и предостерегал, что за захватом Чехословакии последуют новые акты агрессии со стороны фашистских диктаторов. Иден энергично требовал создания коалиционного правительства всех партий с тем, чтобы оно поставило своей задачей эффективную борьбу с агрессией и в этих видах вступило бы в тесное сотрудничество с другими миролюбивыми государствами[28].