Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла

Это было настоящее свидетельство о бедности, выданное британскому правительству его министром иностранных дел. В самом деле, как рисовалась Галифаксу сложившаяся ситуация? В центре всего стоит Гитлер Ему направлена мольба премьера Великобритании об устройстве совещания, от него зависит и состав этого совещания. Сам Чемберлен ничего не может. Он не ставит никаких условий, он даже не высказывает никаких пожеланий. Он просто с благодарностью принимает из рук нацистского диктатора то, что тому заблагорассудится бросить ему со стола. Трудно представить себе картину большего унижения для главы правительства одной из величайших мировых держав, владения которой тогда еще имелись во всех концах земли.

Я не скрыл от Галифакса моих искренних чувств и вполне откровенно высказал, что я думаю о его словах и о политике Чемберлена в международных вопросах. Я особенно подчеркнул, что слабость, проявленная британским правительством в связи с событиями 1938 года, не только не отдаляет, а, наоборот, приближает опасность второй мировой войны. К сожалению, однако, Галифакс «забыл» воспроизвести эти мои возражения в своей записи той беседы. Впрочем, так вообще нередко бывает в английских дипломатических документах.

Какие выводы я делал, не мог не делать из тяжкого опыта чехословацкой трагедии?

Они были просты, но мало утешительны. Я говорил себе:

«Вот как Франция Даладье выполняет свои обязательства по заключенным ею договорам! Вот как Англия Чемберлена соблюдает требования устава Лиги наций!».

Жульнический трюк Чемберлена

В ноябре 1938 года, когда волнение, вызванное Мюнхеном, несколько улеглось, произошло еще одно серьезное событие.

Я уже говорил, что 16 апреля 1938 г. Чемберлен и Муссолини подписали договор о дружбе и сотрудничестве, но что, стремясь хоть несколько успокоить английское общественное мнение, Чемберлен дал обещание: договор не будет ратифицирован впредь до вывода из Испании итальянских войск в соответствии с планом «комитета по невмешательству». Такой план, после длинных дискуссий и споров, был, наконец, принят 5 июля 1938 г. По вопросу об эвакуации иностранных комбатантов из Испании он предусматривал, что число эвакуируемых комбатантов со стороны, у которой их имеется меньше, должно составлять 10 тыс и что та сторона, которая имеет их больше, должна эвакуировать аналогичный процент от общего количества сражающихся на ее стороне иностранцев. Конкретно это означало следующее: на стороне республиканского правительства летом 1938 года было примерно 12 тыс. человек, бойцов знаменитых интернациональных бригад, — стало быть, 10 тыс. иностранных комбатантов на республиканской стороне составляли 80 % всего их числа; напротив, на стороне Франко иностранных комбатантов в то время было около 130 тыс. человек, из которых итальянцы составляли не меньше 100 тыс., — стало быть, для того чтобы выполнить условия комитетского плана, Франко должен был отослать домой не меньше 80 тыс. итальянцев. Разумеется, Франко это плохо устраивало, и потому осенью 1938 года он начал игру в оттяжку. В этом его энергично поддерживали немцы и итальянцы.

В сентябре 1938 года республиканское правительство, не дожидаясь окончания переговоров «комитета по невмешательству» о пропорциональной эвакуации иностранных комбатантов с обеих сторон, односторонним актом вообще отказалось от помощи интернациональных бригад, и специальная комиссия Лиги наций по его просьбе посетила республиканскую Испанию и удостоверила точное выполнение республиканцами своего решения. Франко попал в трудное положение и решил сделать «хороший жест». Он заявил, что готов эвакуировать 10 тыс. иностранных комбатантов. Если бы даже все эти 10 тыс. состояли только из итальянцев, они составили бы лишь 10 % от общего числа итальянцев, сражавшихся на стороне Франко. А между тем план «комитета по невмешательству» требовал эвакуации по крайней мере 80 %, или 80 тыс., итальянцев. Предложение Франко являлось настоящим жульничеством, и всякому было очевидно, что оно ни в коем случае не является выполнением плана «комитета». А раз не выполнен этот план, Чемберлен, согласно его же собственному обещанию, сделанному в апреле 1938 года, не имел права ратифицировать англоитальянский договор.