Кто последний за смертью?

Клементьев зашел в дом и вынес Николаеву маленькую фотографию. Николаев взял фотографию и вздрогнул — сходство с Леной Воропаевой было разительное. Абрис, во всяком случае, совершенно тот же. А кто подал в розыск? На работе. Она взяла за свой счет две недели на обустройство, так сказать, личных дел. А не возвращается и не возвращается. В принципе, дела-то до нее могло никому не быть, но девушка она добрая, общительная, подруги и забеспокоились, съездили в Ялту и нашли этого жениха. Он сказал, что она к нему не приезжала. Тогда уж на работе у нее всполошились, заявили в милицию. Допросили этого жениха, он говорит, что, вроде бы он и не жених никакой, так — дружили, встречались, переписывались. Сказала в письме, что четвертого марта приедет к нему, пусть, мол, ждет. Но так и не приехала. Он искать не стал, хочет — приезжает, не хочет — пусть себе сидит в своей Феодосии. Дурковатый какой-то, честно говоря, парень. Никакого интереса ни к чему. Пропала девушка и пропала. И ладно, другую найдет. Поговорить бы с ним, а, Григорий? Можно было бы. Только будет ли он тебе на твои вопросы отвечать, кто ты есть ему такой? Мне-то толком ничего не отвечает, хотя я местный уголовный розыск и моя прямая обязанность искать пропавших людей. А с этим тюфяком прежде, чем разговаривать, надо каши хорошенько наесться.

Где сядешь, там и слезешь. Ну ладно, поговоришь как-нибудь. А твои-то какие соображения по этому поводу? Да какие там соображения? Я, Павел, попусту болтать не люблю, а оснований кого-то подозревать у меня нет. Будут — скажу. Пошли шашлыки лопать! Глянем, каковы на вкус. Жена мариновала — она не умеет…

Шашлыки оказались изумительными на вкус, но аппетит у Николаева как рукой сняло. Он не могдумать ни о чем, кроме как о пропавшей из Феодосии девушке. Он отвечал невпопад, был задумчив и рассеян. Тебя не переделаешь, — ворчала на Клементьева жена. — Испортил гостю настроение.

Николаев пытался взять себя в руки, шутить, вести беседу, но мысли не давали ему покоя. Сидели долго, где-то в первом часу ночи легли спать. Николаев включил телевизор, шли ночные новости. Ему было неинтересно слушать про очередные реформы, но вдруг одно сообщение привлекло его внимание:

«В Южносибирске жители города готовятся к выборам мэра. Кандидатами на эту должность являются бывший секретарь райкома КПСС Рахимбаев, генерал-лейтенант Орлов и директор Новосибирского завода Верещагин. Судя по опросам населения большие шансы занять эту должность имеет Рахимбаев, человек более известный населению города, долгое время занимавший высокие посты, но и два других кандидата не теряют своих шансов.»

Николаев захотел поделиться этой информацией с Клементьевым, вышел на веранду, где постелил себе хозяин, но услышал его могучий храп и вышел на улицу курить. Пока он курил, Тамара, беседовавшая с хозяйкой, тоже легла в постель и заснула. Поделиться было не с кем…

Утром, когда они проснулись, Клементьева уже два часа, как не было дома. Гости позавтракали, поблагодарили хозяйку за гостеприимство и поехали к себе в Алушту.

В выходной день Клементьев приехал к нему и повез его в Ялту поговорить с женихом пропавшей девушки. Информацию о том, что отец Лены баллотируется в мэры небольшого сибирского города воспринял спокойно. Пускай себе баллотируется, дело доброе. Денег много, однако, надо для предвыборной кампании.

Николаев промолчал.

А разговора с женихом не получилось. Он оказался настолько пьян в этот день, что беседовать с ним было совершенно невозможно. Галка-то? — спросил коротко стриженый лупоглазый парень лет двадцати восьми. — Галка девка хорошая. Она мудрая, понимаешь, это, братан, дело такое…

Он сидел за бутылкой водки в маленькой неуютной комнате с каким-то маленьким небритым человечком.

— Ща таких девок днем с огнем не сыщешь. Ща одни шалавы кругом, а, братан? Ты извини, что я так, я знаю, откуда вы…Но я по-свойски, мы ничо плохого не делаем, выходной у нас, ну, отдыхаем культурно, на свои, понимаешь, братан…