Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

Два человека разговаривали, сняв для беседы целое крыло гостиницы, лишь бы никто не подслушал. Странной вышла беседа: один, хоть в невзрачной дорожной одежде, и осанкой, и жестами выдавал привычку повелевать. Второй казался попроще, и одет был чуть побогаче, да и годов за плечами явно насчитывал меньше. Но указания шли от него.

А если б кому удалось увидеть начало беседы, заметил бы еще кое-что: золотую пластину с выбитыми на ней знаками, и это указывало, что младший собеседник сам выступает чьим-то голосом.

- Он не должен вернуться, - говорил посланник.

- Я не самоубийца, - раздраженно отвечал старший. - И у себя-то его долго держать не могу, а тут еще "не вернуться"!

- Это ваши дела. Мне было велено передать - за верность вас наградят доверием, оно коснется и членов семьи. Кому ни решите передать дела, когда подойдет время - сыну, ли, племяннику...

Вновь блеснула золотая пластина - самый уголок, будто свеча мигнула, но свечу не спрячешь в рукав.

- Твой хозяин-то далеко, а брат этого близко!

- Разные способы есть, - голос посланника зазвучал глуше, будто разговор утомил человека. - И негодяй какой напасть может - да хоть в дороге, хоть в самом Хинаи уже, и всякие зелья небыстрые. Лишь бы он домой не доехал, а пресечет ли границу, дело десятое...

Когда Кэраи проснулся с сильной головной болью, которую не снимали ни мята, ни липовый цвет, Ариму устроил разнос приставленным к нему людям Майя, и те добыли где-то острейший заморский перец, который в еду добавляют по крохам, с опаской. Но лучше не стало, поднялся жар, а потом гость и вовсе впал в забытье, и глава Мелен вынужден был вернуться в свой городской дом из загородного.

Он затребовал к себе врача, который осматривал гостя, и о чем-то долго с ним совещался. Затем и сам, хоть и опасаясь заразы, заглянул к заболевшему - ему к тому часу стало хуже; хоть и пришел в себя, едва мог шевелиться и говорить, и по коже пошли красные пятна.

В глубокой задумчивости покинул Хиноку Майя покои, и едва не сбил с ног Ариму, который в ожидании совершал круги по коридору, точь-в-точь сова-охотница над полем.

- Что говорит врач?

- Увы, ничего хорошего. Непростой случай, похоже...

- И как же нам быть?

- Твой хозяин настаивает на отъезде, - сказал правитель

- Но он совсем плох.

- Поэтому-то я не могу препятствовать.

- Но в городе поветрие! Может, это уже...

- Нет-нет, та болезнь протекает иначе. Да и пик ее миновал уже. Что делать, если я буду держать гостя силой, а он умрет здесь, наши провинции станут врагами.

Голос его при этом звучал необычно - не то этот немолодой, уверенный в себе мужчина опасался чего-то, не то, напротив, испытывал чуть ли не облегчение.

С таким трудом добираться сюда, чтобы вот так спешно покинуть город, и неизвестно еще, удастся ли довезти больного живым. Вот Небеса посмеялись, ничего не скажешь!

- Не нравится мне, как глаза у этого господина Майя бегают, - сказал Юи, когда уже садились на лошадей.

Хозяин Мелен вышел проводить уезжавших, но сам не отправился даже к воротам, выделил только охрану. Печальным выглядел этот обратный выезд, вместо улыбчивых всадников - закрытая повозка, провожатые в темных одеждах и слуги с мрачными лицами.

- Велено вас проводить до границы, - сказал старшина охраны, сухой и молчаливый, как древесная ветка.

Улицы были пусты, даже ставни в домах закрыты, будто народу и смотреть запретили. Не так, совсем не так их встречали. Лишь несколько цветных ленточек на чьих-то воротах: след чьего-то недавнего празднества.

- Все надежды прахом, - сказал Ариму сквозь зубы, и, когда через ворота проехали, обернулся на город так, будто на прощанье грязно выругаться хотел. Но сдержался.

**