Кто прав, кто виноват?

Готовя, он пытался думать. Почему она ему ничего не сказала? Он ведь не на край света уехал! Европа, конечно, далеко, но не настолько же. Френсис, по крайней мере, всегда знала, где его найти. И адрес электронной почты у него остался прежним. Так что он вовсе не исчезал. Черт подери, Леона могла бы рассказать ему после родов, но не сделала этого. Очередная ложь.

Байрону требовались ответы. Например, почему она считает, что это он ее бросил, и почему они с сестрой ушли от отца?

Леон Харпер – ее отец, она об этом не сказала. А когда тот потребовал идти с ним, она повиновалась. Оставила Байрона на тротуаре под дождем, разбила ему сердце. Если бы просто бросила, он сумел бы это пережить и уехал в Европу зализывать раны. Если бы она сказала: «Послушай, Байрон, наши отношения бесперспективны, дело не в тебе, а во мне. Давай останемся друзьями», он смог бы это понять и продолжил спокойно жить дальше. Но она солгала, скрыв родство с человеком, одержимым идеей уничтожить всю его семью. Он весьма в этом преуспел. В частности, лишил семью Бомонт пивоварни, сто шестьдесят шесть лет находившейся в их владении и являвшейся хранительницей семейной истории.

Байрон знал вкус предательства. Его отец не хранил верности своим женам, по крайней мере одна из них отплатила ему той же монетой. Байрон понимал, что любые отношения могут завершиться, любой брак распасться, но, будучи с Леоной, сумел убедить себя, что у них все будет по-другому, ведь они любят друг друга. Так ли это? Возможно, она солгала и в этом. А способен ли он отличить правду от обмана?

Перси его сын. Байрон хотел быть рядом, показать мальчику, что любит его, в отличие от собственного отца, которому никогда не было дела до детей. Но как это сделать? Он до сих пор живет в семейном особняке, потому что не обзавелся собственным жильем. Да и открытие ресторана не предполагает работу с девяти до пяти, черт подери. Не теперь и никогда в будущем. Как же ему стать частью жизни Перси?

Пюре было почти готово, когда на кухне появилась Леона, умудряющаяся даже в легинсах и футболке казаться привлекательной.

– А. Мне следовало бы догадаться.

– Яблочное пюре для Перси. Только яблоки и чуть-чуть лимона. Корицу решил не добавлять.

– Пахнет изумительно. Он обожает яблоки.

Минуту они молчали.

– Порция получится небольшая. Контейнер у тебя найдется?

Леона достала пластиковую чашку, Байрон переложил грязную посуду в раковину. Честно говоря, он представления не имеет, с чего начать, поэтому решил помыть посуду. Неловкое молчание длилось еще несколько минут, пока он мыл разделочную доску и нож. Леона вызвалась вытирать.

– Нам нужно выработать план, – сказала она наконец.

– План?

– Да. Если ты в самом деле намерен остаться.

– Так и есть.

– В таком случае необходим план опеки. Я же понимаю, что не смогу держать Перси вдали от тебя.

– Ты довольно долго прекрасно с этим справлялась.

– Но опеку над ним тебе не отдам.

– Я этого и не прошу. Но почему ты мне ничего не сказала? Почему скрывала?

– Я думала, что ты не захочешь иметь со мной дела. Ты отключил телефон и уехал в Европу. Далеко отсюда.

То, как она это сказала, смутило его. Он пытался проникнуть в ее мысли, отыскать там ответы на мучающие его вопросы.

– Могла бы отправить имейл.

– Могла бы, но не сделала этого, потому что боялась.

– Боялась? Чего?

– Тебя, Байрон. И твоей семьи. Мы ушли из дома, взяв столько вещей, сколько могли унести. Мне пришлось искать работу. Беременной быть совсем не так весело, как уверяют с телеэкранов. Мэй учится, тебя не было рядом. Я убедила себя, что ты никогда не вернешься и в целом мире есть только я, Мэй и Перси. Так было лучше. Больше мы ни в ком не нуждались.

– Я мог бы оказать помощь. Даже если бы и не вернулся, все равно мог помочь. Выплачивал пособие на ребенка, и тебе не пришлось бы справляться в одиночку.

Леона опустила голову и хлюпнула носом.

– Теперь ты здесь. То, что случилось в прошлом, мне изменить не по силам, но ты намерен остаться.

– Да.

– В таком случае я согласна на пособие и часы посещения. Но потерять его я не могу. Прошу, не пытайся наказать меня за то, что утаила от тебя сына.

Мольба в ее голосе, предположение, что он может изощренно отомстить ей, тронули Байрона до глубины души. Он развернул Леону к себе и, взяв за подбородок, заставил поднять голову и посмотреть себе в глаза. Пособие на ребенка и часы посещения звучало как приговор и напоминало несколько часов в году, когда его, Френсис и Мэттью отправляли на встречу с матерью, которая из последних сил сдерживала слезы. Такого врагу не пожелаешь. Что бы там ни говорили, он не похож на отца. Он гораздо лучше.

Но так ли это на самом деле? Сделал девушку беременной и уехал, бросив на произвол судьбы без средств к существованию. Он-то думал, что она осталась на попечении отца и он будет оплачивать счета. Оказалось, не так.

Леона права. Он поступил так же, как сделал бы на его месте Хардвик Бомонт.

– Я не собираюсь отнимать у тебя Перси. Вы оба теперь будете жить со мной.

Леона раскрыла рот от изумления.

– Что?

Байрон крепче сжал ее плечи.