Кто прав? (роман, повести, рассказы)

Если бы ты не мечтал о несуществующем, ты бы не искал другой женщины, имея такую жену, как твоя, но ты, неведомо почему, после нескольких лет взаимного обожания, неожиданно открыл в ней кучу недостатков. С чего ты взял, что твоя жена мелочна, прозаична, мещански уравновешена, погрязла в пошлых семейных добродетелях? и т. д., и т. д. Все это твои милые выраженьица. В действительности все самый лиловый вздор. Твоя жена умная, выдержанная, рассудительная женщина, с большим тактом, самообладанием и трезвыми взглядами на жизнь. С первых дней вашего супружества она поняла свою роль, быть тормозом. Если бы, носясь с тобою по горам и долам вашей жизни (выражаюсь образно в твоем духе), она бы время от времени не завинчивала ручку тормоза, ваш экипаж, управляемый тобою, давно бы лежал где-нибудь в глубоком овраге, придавив вас обоих... Ты постоянно укоряешь ее в прозаичности, но, дурья твоя голова, тряхни мозгами, подумай — может ли женщина без души играть с такою душою на скрипке, как играет Людмила Федоровна? Ведь ее игра приводит в умиление самых черствых людей, а у людей с сердцем вызывает невольные слезы. Недаром у нее отбоя нет от учеников и учениц, готовых платить ей бешеные деньги за уроки, но она не хочет нахватывать уроков. У нее небольшой круг учениц и учеников, но посмотрел бы ты, как она с ними занимается, она душу вкладывает в них, вместе с техникой; это не учительница, а художница, а ты болтаешь о черствости сердца. С черствым сердцем так не отдаются делу... В одном, в чем я ее обвиняю, это в излишней ревности. Я много говорил с ней на эту тему, я доказывал ей, что к тебе нельзя применить общей мерки. Ты— «папильон», и этим все сказано. По некоторым ее фразам я могу судить, что она, как умная женщина, сознала свою ошибку, и если после войны ты одумаешься и вы вновь сойдетесь, многого из того, что было между вами, теперь не будет... Да наконец, не до конца же жизни своей ты будешь «папильоном», когда-нибудь да угомонишься же. А какой славный твой Женя! В нем масса философии, и он часто до колик смешит всех окружающих своим серьезным видом и своими иногда неожиданными сентенциями. Людмила Федоровна, по каким-то ей одной уловимым и понятным признакам, уверяет, будто у него со временем разовьется огромный талант к музыке. Ну дай бог, может быть, ему суждено в будущем стать знаменитым русским композитором и в могучих звуках изобразить переживаемый нами великий исторический момент... В заключение позволь тебе напомнить сказку об одном глупце, ездившем за своим счастьем куда-то за море. В погоне за ним он потерпел страшное кораблекрушение, чуть не утонул, испытал массу огорчений, был избит, изранен, еле живой вернулся в отчий дом и только тут увидел, что его счастье притаилось в углу его собственной комнаты.

Не обижайся, дорогой друг, на тон и выражения моего письма, ты знаешь, я из тех, кто или молчит и отшучивается, или если заговорит, то так, как думает, искренно, без церемонии выложит свои мысли. Ну, храни тебя судьба. Заочно обнимаю тебя, мой беспутный, но милый «папильон» .

Твой друг Миша, ваш беззубый Мефистофель.

16-го апреля 1915 года.

Милый друг

Веруся!