Кто репрессировал в 30-х: Братья Берманы? Сталин? Или...

Это поручение Ягоды я выполнил, раствор сделал. Опрыскивание кабинета, в котором должен был сидеть Ежов, и прилегающих к нему комнат, дорожек, ковров и портьер было произведено Саволайненом в присутствии меня и Ягоды. Это было 29 сентября. Ягода сказал мне, что это опрыскивание нужно делать 6-7 раз, что и было сделано. Я два или три раза приготовлял большие флаконы этого раствора и передавал их Саволайнену. Распрыскивал тот из пульверизатора. Помню, что это был большой металлический баллон с большой грушей. Я знаю этот пульверизатор, он был в уборной комнате у Ягоды, заграничный пульверизатор. Второй и третий раз разбрызгивание производил Саволайнен в моем присутствии, остальные разы без меня. Обо всем он говорил и мне, и докладывал Ягоде. Должен еще добавить, что 28 сентября, когда был этот разговор, Ягода вынул из своего шкафчика, где у него находилось много каких-то вещей, в частности, пузырьков, и передал мне две ампулы, по внешнему виду нерусского производства, сказав мне при этом: это — яды, которые нужно разбрызгивать одновременно с ртутным раствором. Что это было, как это называлось, я не знаю. Я это передал Саволайнену, и тот разбрызгал вместе с ртутным раствором».

Вышинский: «Это было когда?»

Буланов: «Это было точно — 29 сентября. Накануне ухода Ягоды».

Эта история напоминает историю попытки отравления царя Ивана Грозного и, скорее всего, объясняет последующее неадекватное поведение Н. Ежова.

Послушаем ещё интересные признания на суде Буланова: «Умерщвление А.М. Горького было предпринято Ягодой, как одна из реальных мер к созданию условий успеха в случае удачи переворота Ягода говорил, что, когда правые убедились, что Алексей Максимович не только целиком и полностью разделял политику партии и правительства, но что и сам, со свойственным ему энтузиазмом, включился в строительство социалистического государства, когда они видели, слышали и наблюдали, с каким исключительным восхищением Алексей Максимович по каждому поводу говорил о роли Сталина в строительстве социалистического государства, то они пришли единодушно к выводу, что в случае удачи переворота Алексей Максимович поднимет открытый голос против них, а при том авторитете, который Горький имел во всех слоях населения в Советском Союзе и при том его исключительном значении перед культурно-мыслящими людьми за границей, этот бунт — как Ягода говорил — Горького против новой власти был бы исключителен по своим последствиям. Поэтому они решили своевременно убрать Горького.

Со слов Ягоды я знаю, что в этом преступлении принимали участие доктор Левин, профессор Плетнев и секретарь Горького Крючков. Я лично несколько раз слышал, как Ягода инструктировал Крючкова о том, что он должен постараться простудить Алексея Максимовича, говоря, что при этом состоянии легких, которое было у Горького, простуда может быть чревата последствиями, а остальное все, что нужно, сделают Плетнев и Левин. Насколько мне известно, Левина Ягода привлек, завербовал к этому делу и вообще к случаям отравления, используя какой-то компрометирующий против него материал (какой, я не знаю), и то, что он подкупал Левина. Лично я, например, организовывал ту дачу, о которой говорил здесь доктор Левин. Я лично доктору Левину не один раз давал, по распоряжению Ягоды, когда Левин ездил за границу, деньги в иностранной валюте».

Вышинский: «Кстати, не припомните ли вы, сколько вы давали?»

Буланов: «Это было два или три раза, боюсь сказать точно, думаю, что доктор Левин, который получал, точнее меня скажет, но порядка так около тысячи долларов каждый раз. За точность суммы я не ручаюсь, но такого порядка. И по приказу же Ягоды я давал указание за границу о том, чтобы доктора Левина пропускали без таможенного осмотра. А по словам Ягоды, Крючкова и особенно убеждать не приходилось, так как он сказал, что Петр Петрович сам заинтересован в известной мере, как литературный наследник, — смысл так я понял у него, — после Алексея Максимовича Горького».

Вышинский: «Значит, Ягода неправду здесь говорит?»

Буланов: «Неправду. Откуда бы я взял, что Ягода мне сказал, что привлечен к этому делу — делу убийства Менжинского, и доктор Казаков и что они проделывают это вдвоем с Левиным, что Казаков употребляет такие мудреные лекарства, которые не только неизвестны медицине, но слабо известны самому Казакову, так что следы после этого отравления найти будет трудно. Это говорил мне Ягода. Откуда бы иначе я взял?»

Вышинский: «Подсудимый Ягода, вы слышали показания Буланова по поводу отравления Менжинского?»

Ягода: «Да, слышал».

Вышинский: «После этих показаний, которыми устанавливается ваше участие в отравлении, вы будете продолжать отрицать это участие?»

Ягода: «Нет, я подтверждаю свое участие».

Вышинский: «Подсудимый Буланов, а умерщвление Максима Пешкова — это тоже дело рук Ягоды?»

Буланов: «Конечно».

Вышинский: «Подсудимый Ягода, что вы скажете на этот счет?»

Ягода: «Признавая свое участие в болезни Пешкова, я ходатайствую перед судом весь этот вопрос перенести на закрытое заседание».

Вышинский: «Я не возражаю».