Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

Представитель мотострелков Северной Группы войск понимающе улыбнулся:

— С отдельного танкового батальона? Ну, вы, прапора, махнули не глядя! Считай, уже на границе с Союзом оказались. Надо меньше пить.

Словоохотливый коллега скорректировал друзей на местности и показал верное направление к отдельному танковому батальону СГВ. Танкисты угостили мотострелка сигаретами и из-за чисто спортивного интереса заодно поспрашивали про государственную границу Советского Союза. Старший рабочей команды так и не понял, что он курит какие-то не польские сигареты и зачем этим прапорщикам были нужны подробности охраны госграниц. Друзья искренне поблагодарили разговорчивого прапорщика и выдвинулись в городок. Для перехода границы им нужен был инструмент. В этот раз монетками в двадцать фенюшек было не обойтись, нужны были топор и пила.

Государственная граница шла по реке Западный Буг, притоку Вислы. Речка была неширокая, но наши прапорщики Эльчиев и Толстиков, дети Кавказских гор, не умели плавать. Беглецы решили сколотить плот, под покровом ночи переплыть речку и оказаться на родной земле. В Польше наши червонцы ценились как доллары, и друзья спокойно в ближайшем магазине прикупили инструмент, верёвку, вещевой мешок, бутылку польской водки и закуску. Вот только продавец очень удивился этим странным военным — у русских в части уже закончились топоры и пилы?

Прапорщики смогли обойти польские пограничные наряды и контрольные системы, ночью аккуратно соорудили небольшой плот, поверху сложили одежду, зацепились за своё плавсредство с двух сторон и начали вплавь пересекать запретную зону. Речка хотя и была небольшая, но с быстрым течением. Беглецов стало относить на буйки государственной границы. В темноте Эмин принял их за лодки пограничников, попытался спрятаться за плот, окунулся с головой, хлебнул холодной водички, запаниковал и стал звать на помощь. Нарушители государственной границы были уже на советской территории, и пограничный наряд на катере поспешил на задержание. Вот так советские прапорщики оказались на долгожданной Родине.

Толстикова и Эльчиева этапировали в город Потсдам в полевой следственный изолятор, который находился в отдельном специальном крыле на территории Потсдамской гауптвахты, там же в этом комплексе зданий располагались военный суд и прокуратура. Друзьям вменили угон мопеда, оставление части, побег из изолятора и незаконное пересечение государственной границы.

Судили прапорщиков по советским законам, но так как одно из преступлений было совершено против гражданина ГДР, за процессом наблюдал немецкий прокурор и он должен был вместе с потерпевшим согласиться с приговором. Ещё на предварительном следствии по совету адвоката Сергей и Эмин уточнили, что угнали мопед только с целью доехать до ГДО. Затем у следователя и в суде полностью признали свою вину и раскаялись в содеянном. За всё, про всё, им обоим влепили по три года колонии общего режима. Уже бывшие советские прапорщики после вступления приговора в законную силу были отправлены по этапу за Урал, в город Нижний Тагил.

Многие должностные лица дрезденского гарнизона вздохнули с облегчением. Всё же наши прапорщики-хулиганы, хотя и самовольно оставили свою часть, не оказались предателями Родины, не выдали военную тайну и не продались империалистам. Иначе санкции в гарнизоне были бы жестче.

Начальник караула в этот злосчастный день побега, старший лейтенант артиллерии, для дальнейшего несения воинской службы отправился в Забайкальский военный округ. А заместителя коменданта и временно исполняющего обязанности начальника гауптвахты всё же решили оставить в ГСВГ, но придержали получение очередного звания «капитан» до лучших времён.

Командиру танкового полка и коменданту гарнизона влепили по выговору с занесением в личное дело. И чихал подполковник Фаюстов на свой выговор; впрочем, так же, как и комендант дрезденского гарнизона, подполковник Кузнецов. Обоим офицерам до заслуженного пенсиона оставалось всего — ничего...

Глава 7

Драка

В жизни начальника войскового стрельбища Помсен, прапорщика Кантемирова, практически одновременно, одно за другим, произошли два глобальных события вне армейской службы — он серьёзно подрался и крепко влюбился. И помахался-то Тимур не с пьяными советскими офицерами или прапорщиками до первой крови на танцах в ГДО, а с матёрыми немецкими уголовниками за дрезденским вокзалом до ножевого ранения. И влюбился-то наш прапорщик не в немецкую красавицу, а в дочь целого советского генерала. Начнём по порядку, и начнём с плохого. Ибо, нехорошие события в нашей жизни настигают нас быстро и неожиданно. И всё хорошо, что хорошо заканчивается...