Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4

Хозяин домика вынул из своего холодильника и со стуком поставил на стол начатую бутылку водки «Кёрн», оставшуюся после бани генерал-лейтенанта Потапова. Гвардии рядовой Драугялис с удивлением посмотрел на немецкую водку и перевёл взгляд на начальника стрельбища. Тимур спокойно разложил приготовленные бутерброды на тарелку, вынул две чашки и открыл две бутылки минералки. Разлил водку в чашки: себе грамм пятьдесят, солдату — полную чашку.

Начальник стрельбища довольно рассмотрел наспех накрытый стол и предложил рядовому незатейливый тост:

— Давай, Ромас, за нас!

Долго упрашивать солдата не пришлось. Пилорамщик молча поднял свою чашку, чокнулся с командиром и разом маханул водки в 38 градусов. Рука солдата потянулась к тарелке с бутербродами…

Кантемиров придвинул закуску к себе:

— Ромас, русские после первой не закусывают.

Сам же с аппетитом зажевал булочку с колбаской, запил минералкой и задал собутыльнику следующий жизненно важный вопрос:

— А теперь скажи мне, гражданин Литовской Советской Социалистической Республики, ты там у себя будешь в авторитете, если скажешь своим, что в ночь побега побил своего русского командира, который решил тебя остановить. Подумай хорошенько, боец.

Солдат задумался, прапорщик налил ещё водки: себе на донышке, собеседнику полчашки. Драугялис кивнул и, не дождавшись приглашения командира, резво опрокинул чашку.

Тимур усмехнулся:

— Русские после второй тоже не закусывают. Ромас, я жду ответа.

— Товарищ прапорщик, я не знаю.

— А я знаю, товарищ солдат. После дембеля ты будешь у себя на родине авторитетным пилорамщиком, если выяснится, что ты, в самом деле, в ночь побега выпил водки для храбрости, избил прапорщика и попал на гауптвахту. Пошли, Ромас.

— Куда?

— Бить меня будешь, — спокойно сообщил прапорщик, вставая со стола, и быстро добавил. — Не тормози, рядовой! Времени мало.

Собутыльники вышли на улицу. Стемнело…

Кантемиров прошёл на освещённую асфальтированную площадку между домиком прапорщика, казармой стрельбища и ремонтным цехом. Что-то вроде небольшого плаца посредине отдельного воинского подразделения. Как раз напротив окон столовой и коридора, где стоял дневальный.

Столовая уже опустела, оставались только наряд с поваром. На тумбочке стоял второй дневальный. Обычно в вечер субботы старослужащие сидели в Ленкомнате и смотрели телевизор с запрещённой приставкой и хитрой антенной, закинутой на верхушку ближайшей берёзы. Остальные бойцы, кроме наряда на кухне, дневального и охраны боевых машин в боксах директрис, отдыхали — кто, как мог…

Командир подозвал рядового ближе:

— Давай, Ромас, бей меня по лицу.

— Я не могу, товарищ прапорщик, — солдат стоял на месте. Времени до побега литовца оставалось всё меньше и меньше.

Начальник стрельбища решил взять инициативу в свои кулаки:

— Рядовой, это же так просто. Примерно, вот так!

Боксёр сделал шаг навстречу солдату, и когда левая нога коснулась асфальта, левый кулак резко выбросился вперёд и остановился об нос Ромаса. Удар оказался несильный, но хлёсткий, как плеть. И этого движения кулака вполне хватило, чтобы голова рядового откинулась назад, вернулась на исходную, а из носа густо закапала кровь.

Драугялис провёл рукой по лицу, посмотрел на окровавленную ладонь и медленно произнёс:

— Не надо, товарищ прапорщик.

— Надо, Ромас, надо, — Тимур сделал шаг вперёд, оппонент отступил. Ещё шаг, и оба оказались на самом освещённом месте, как раз напротив окна дневального.

Начальник стрельбища начал заводиться:

— Бей, солдат. Показываю ещё раз, — боксёр шагнул вперёд и немного вправо. Удар правой сбоку достиг глаза солдата. Спортсмен старался не вкладывать вес в удар, бил не сильно, но резко. Пилорамщик качнулся, устоял, широко расставил ноги и мотнул головой. Капли крови разлетелись в разные стороны…

Кантемиров за последние полтора года хорошо изучил характер своего солдата и знал, что Ромас не был по жизни бакланом. Но, прапорщик не мог знать, что будущему защитнику Родины до призыва не раз приходилось защищать своих сестёр от местных каунасских хулиганов. И у литовца остался опыт уличных драк.

Ромас и так был самым сильным солдатом полигонной команды войскового стрельбища Помсен — на голову выше своего командира, худощавый, с широкой костью. И за время службы на полигоне свежий воздух, жёсткий режим, отличное питание и постоянный упражнения с досками и брёвнами на пилораме прибавили сил молодому мужчине и закалили характер бойца Советской Армии.

Рядовой ещё раз мотнул головой, разбрызгивая кровь со своего носа. Какой не был сильным солдат, нос оказался у него слабым. Видимо, перебили в драках на улицах родного города.

Дневальный у тумбочки с широко раскрытыми глазами через окно рассматривал редкую картину под названием: «Прапорщик избивает своего солдата». Затем, вспомнив свои непосредственные обязанности, рванул в Ленкомнату.

Рядовой пришёл в себя, взглянул на противника, спокойно стоящего перед солдатом, сделал резкий шаг навстречу и с выкриком на родном литовском поднял правую руку, но ударил левой.