Кто сказал: "Война"? (СИ)

— Как сражаюсь на арене? — прямой взгляд стал острее дареного кинжала, в нем был вызов, тот самый, брошенный после боя и оставшийся без ответа. — Или, быть может, тебе понравится самому со мной сразиться?

В первый миг Айсинар растерялся, потом начал прикидывать, как давно не брал в руки меч и насколько успел заплыть жиром, сидя на форумской скамье. Выстоит ли его сила и опыт против юной дерзости и постоянных тренировок Гайяри?.. И только тут понял, насколько это нелепо. Мальчишке стоило отдать должное — он умел обескуражить.

— Может быть когда-нибудь, сейчас мне пора, пожалуй, — усмехнулся он.

— Тогда, может быть, ты возьмешь меня?

Неуместная, двусмысленная фраза, но она все и сразу расставила по местам: нет никакой игры. Вызов брошен, и ответ — за ним. Ну что ж, он ответит. Прямо сейчас.

— Возьму, — и указал на откинутый полог паланкина.

*6*

Ночью разразилась гроза. Тяжелые капли дождя, разбитые ими листья и лепестки цветов, мелкие веточки летели прямо в распахнутый проем окна, на постель не попадали, но она все равно казалась влажной. В комнате пахло мокрой землей, деревом и измятой зеленью.

Гайяри не спалось: прошлый вечер никак не шел из головы. Казалось бы, о чем тут думать? Еще один тонкий ценитель, избалованный вседозволенностью, соблазнился его красотой, силой и ликующей улыбкой — вот уж невидаль! Среди славных орбинцев таких девять на десяток. Гайяри сам был таким: знал, что желанен, ни в чем себе не отказывал. Потому и к просьбе отца отнесся легко, как к очередной шалости. Но… видно, Высокий Форум не выбирает заурядностей. Затевая игру с избранником, чего он ожидал? Смешной покровительственной нежности или сопливого благоговения?.. Ни того, ни другого не было: славнейший Айсинар Лен честно принял вызов, а потом — силу и гордость победителя… да! Кроткие ласки тут были бы явно не к месту. Клинок, покорный воле бойца, знамя, реющее над головой — вот что ему нужно, как оказалось.

Что ж, он будет клинком и знаменем, будет побеждать и дарить победы славнейшему Айсинару. А уж славнейший Айсинар пусть сбережет для него и север Поднебесья, и Пряный путь. Такая связь Гайяри нравилась. А еще больше нравилось сразиться с тем, кто сильнее, покориться, но при этом — не проиграть. Шалость вышла куда серьезнее, чем поначалу думалось, и теперь грозила перерасти во что-то глубокое и настоящее...

Такие мысли не успокаивали, только распаляли и без того растревоженный дар первородного вершителя. Кровь бурлила, билась гулкими ударами в сердце, в жилах, то чуть стихая, то ускоряясь вновь. И не давала заснуть. Извертевшись так, что вся постель собралась комом в ногах, Гайяри наконец решил, что бороться с бессонницей бесполезно. Встал, прихватил меч с кинжалом и, чтобы не будить домашних, вылез в окно. Сад встретил дождем и не по-весеннему холодным ветром, но для доброй разминки так даже лучше и пламя в крови остудит надежнее. А поляна среди старых грушевых деревьев — самое подходящее место: есть, где развернуться, и из дома не видно. Гайяри принял стойку, сосредоточился и начал урок.

Вы-ыдох… медленно, до боли в груди, до конца…

Вдох — и снова, до-олгий выдо-о-ох… Зеленый мрак сада, темная синь весенней ночи и хрустальная чистота дождя; вы-ы-до-о-о-х… Отражением старой груши виснет в небе молния. Ветер вязнет в густой сети капель, умирают звуки.

Вдох!

И тело взрывается движением. Свист — вскипают рассеченные клинками капли. Плеск — и сыплются под ноги, сминая траву. Свист-плеск, свист-плеск сливаются в одном взмахе, в едином миге. Гайяри нигде и везде сразу. Удар — ветви груш вздрагивают, роняя листву. Удар — дрожью отзывается земля. Воздух искрит магией. Удар — искры разлетаются, исчезают. Мир вокруг оживает. Сила по клинкам, по рукам и ногам стекает вниз и рассеивается...

После трижды повторенного урока с оружием, пламя в крови наконец угасло, оставив после себя телесную слабость и умиротворяющее опустошение. Дождь тоже прекратился. Небо на востоке уже засветлело первыми лучами, но если наскоро утереться и вернуться в постель, то можно еще успеть подремать немного, пока не проснулось все семейство. Гайяри так бы и сделал, но мешала одна назойливая мысль: так неправильно — столько сил отдано впустую! И это в который уже раз.

Если в самом деле начнется война, если придется сражаться в настоящей битве, то вооруженный магией Гайяри был бы куда сильнее и полезнее Орбину, чем с двумя никчемными железками. Эта идея крутилась в голове с того самого дня, когда отец впервые заговорил о войне и о том, что он побеждает магией. Обойти закон, отыскать способ подчинить свой дар, не связываясь с Серым замком — это было так соблазнительно. Ведь такой способ наверняка был, и несложный, доступный каждому: до потрясения, если верить хроникам, даже дети практиковали магию и успешно справлялись с даром. Значит, дело только в том, что теперь этого никто не умеет, забыли… Вот бы научиться, вот бы узнать как!

А может… он уже знает, где искать? Например, в древних родовых реликвиях, таких, как припрятанный отцом дневник Диатрена-Объединителя?