Кто сказал: "Война"? (СИ)

И, не дожидаясь разрешения, поднялся и вышел. Но направился не в комнаты, а сразу на конюшню и потом — к славнейшему Айсинару.

Единственное, о чем он жалел, что не поговорил с сестрой. Еще вчера Салема не собиралась никуда ехать и меньше всего хотела поддерживать казнь публично. Конечно, она, как и он, считала, что изменнику оправдания нет, но что такое гордость народа, стратегические выгоды и торговые прибыли для влюбленной девчонки? Вчера она готова была назвать преступником отца.

А сегодня вдруг такие перемены… с чего бы? Не натворила бы сестренка глупостей...

Соловей еще порхал на небосклоне, а жара в городе стояла самая настоящая, летняя.

Казни проводились неподалеку от Зверинца на Площади Воздаяния, которую в народе прозвали Плешью Висельника, а это от патриарших особняков чуть ли не другой конец города. Среди садов Стрелы Диатрена и на широких зеленых улицах старого города жара была еще терпимой, но когда начались купеческие и ремесленные кварталы, с их узкими, лишенными растительности переулками, раскаленными от солнца мостовыми и толпами снующих туда-сюда прохожих, стало совсем невыносимо. Было бы здорово поскорее добраться на место и отыскать хоть какую-то тень, но паланкин сквозь эти шумные лабиринты тащился по-черепашьи, и лошадям охраны хочешь-нет приходилось приноравливаться к шагу носильщиков.

Гайяри смахнул пот с лица и заправил за уши выбившиеся из косы взмокшие пряди. Кольчужная рубаха нагрелась так, что припекала даже сквозь шерстяную тунику. Хорошо, ткань была рыхлой, мягкой и впитывала пот, иначе не осужденный, а он сам сварился бы заживо еще до казни… хотя, покосившись на паланкин, Гайяри подумал, что ему еще грех жаловаться. Каково в такую жару за тяжелыми занавесями? Отогнутые углы при полном безветрии вряд ли спасали.

Тем не менее славнейший Айсинар не сел верхом, а предпочел вместе с супругой отправиться в паланкине. Что ж, это было правильно: сегодня жена нужна ему не меньше, чем Гайяри, а славная Райяна хоть и терпела рядом с мужем любовника, и даже приветливо улыбалась, но только при условии, что тот никогда не встанет между ней и Айсинаром на людях.

И еще больше, чем поддержка, славнейшему избраннику нужна была безопасность. Казенная охрана — это хорошо, но Гайяри предпочитал доверять своим глазам и ушам. И надежными считал только те клинки, что сам держал в руках. Конечно, в Орбине не каждый день покушаются на патриархов, но ведь казнят патриархов еще реже. А у Орса осталась немалая поддержка, особенно в нижнем городе.

И еще Нарайн, семинарист-однокурсник, несостоявшийся друг и родственник… вольно Салеме считать его невинным ягненком, страдающим в подворотне, Гайяри в эти жалостливые картины не верил, хотя бы потому, что отлично знал, как бы поступил сам, окажись на месте Нарайна. А сынок вещателя хоть и был наивным домашним мальчиком, не уступал ему ни умом, ни смелостью. Именно поэтому Гайяри предпочел бы, чтобы сестра сидела дома, а не искала встречи с бывшим возлюбленным — то, что после вынесения приговора Озавиру никакой любви между родами Орс и Вейз быть не может, для него было ясно, как проклятый сегодняшний день… поскорее бы он закончился.

Площадь Воздаяния, небольшая по размеру, была полностью оцеплена вооруженными людьми в черно-белой форме блюстителей — славнейший Даграи Тир постарался. На пустыре у самой площади носильщики опустили паланкин, сопровождающие славнейшего избранника спешились. Айсинар вылез из носилок, остановился, чтобы отдышаться на свежем воздухе. Сколько же здесь скопилось лошадей и паланкинов! Посмотреть на казнь, видно, явился чуть не весь Высокий Форум. Странное любопытство…

Он подал руку Райяне и вместе с ней направился в сторону оцепления. Собственная охрана избранника тут же обступила с четырех сторон, Гайяри остался сзади. Казнь Озавира Орса была делом необходимым, но от этого не менее грязным и тяжелым, и Айсинар не хотел тащить за собой еще и этого мальчика. Но то, что Гайи все-таки поступил по-своему и теперь прикрывал его спину, внушало уверенность.

Внутри оцепления в самом деле было полно народу. Публичные казни — не такая уж редкость в Орбине, и посмотреть на то, как какой-нибудь разбойник извивается под плетью или дергается в петле, мог любой желающий. Желающих, правда, находилось немного, и площадь, как правило, пустовала. Неизменными наблюдателями оставались только те, кто был обязан по долгу службы: судья, вынесший приговор, представитель обвиняющей стороны и кто-нибудь из высших чинов службы блюстителей, надзирающий за соблюдением закона.