Кто следующий? Девятая директива

— Сказали, решат сами, что делать. Я особенно подчеркнула важность наблюдения за портами, доками, аэропортами и всеми наземными маршрутами, ведущими в Лаос…

— Лаос?

— Кратчайший путь в Китай.

Ломану должно быть известно, в чем тут дело. Спрошу у него.

— Что ты сказала Ломану?

— Ничего.

— А он тебе?

— Ничего.

— Где находится «номер шесть»?

— Я покажу тебе.

Чтобы отвести взгляд, ей потребовалось видимое усилие. Я вышел за ней в коридор, и мы увидели посла, окруженного преданной челядью, — высокого крупного мужчину в парадном мундире. Награды, золотые эполеты, пепельно-серое лицо. Он почти кричал:

— Скажите всем, это временный запрет на информацию. В связи с чрезвычайной ситуацией. Пусть немедленно очистят крыльцо. И заблокируйте коммутатор — только исходящие звонки. Макмэхон, за мной. И прихвати Стрейкера. — Сэр Коул-Верити открыл дверь, и они отпали, как чешуя.

Ломан приближался с противоположного конца коридора. Выражение лица у него было такое же, как и у девицы. До меня вдруг дошло, в чем тут дело. Я понял, что с ней, и почувствовал — ярость возвращается.

— Черт вас всех подери! Но ведь кто-тоже должен делать эти вещи!

Ломан взял меня за руку, мы вошли в «номер шесть», он запер дверь, и я сказал:

— Наконец-то. Какое облегчение, что она ушла.

Они все одинаковы; им не нравится знать, что произошло убийство. Даже после двух мировых войн они смотрят на тебя так, будто раньше никто этого не делал; даже если эта мерзость была в их же собственной программе, а ты оказался самым вшивым, потому что взялся за это, — ты в их глазах хуже паршивого кота, только что выбравшегося из канализации.

— Откуда ей стало известно, Ломан? Что ты ей рассказал? Откуда в Эм-Ай-6 такие шлюхи и зачем она суется к нашей мясорубке?

— Сядь, Квиллер. Успокойся.

— Ты так от нее и не избавился. Не смог, что ли, а? Или она в твоем вкусе?

Полный желудок адреналина. Адреналина и кислоты. И потный, как зараза — неужели я уже стар? Груз прожитых лет за плечами, огромная ответственность, неудача. Это поражение. Наверное, я действительно стар.

Опершись рукой на подоконник и разглядывая носки собственных ботинок, Ломан ждал. Я дважды пробежался по комнате, ничего не видя, ни на что не глядя, лишь лихорадочно подбирая в уме то единственное слово, которое бы в полной мере выразило все мои чувства, мое отношение к нему и его способностям направляющего директора; а еще мне хотелось выразить, что я думаю о собравшейся на Линк-роуд толпе, где машина струями воды смывает кровь с тротуара, и о задании, которое лопнуло и воняло теперь, как гнойный чирей, потому что мы ничего не смогли поделать с обезьяноподобным косоглазым ублюдком, который любому Ответу на любой вопрос предпочитает пулю.

Сл ова не нашлось.

— Успокоился? Готов?

Самообладание Ломана помогло. Вокруг нас и под нами ходуном ходило все посольство, Ломан же был спокоен.

— Ты на Линк-роуд ходил? — спросил я. Мне показалось, что я говорил нормальным голосом. Но, может быть, это только показалось, и я на самом деле кричал.

— Да.

— И что видел?

— Я не мог подобраться. Поэтому дал тебе сигнал срочно явиться сюда. И вот жду.

— Значит, ничего не знаешь?

— Нет. Надеюсь, ты расскажешь.

— Они его выкрали.

Ломан отошел от окна. По лицу и глазам я понял: он действительно ничего не знает.

— То есть… ты хочешь сказать, он еще жив?

— Говорю же тебе, его выкрали. И никто в него даже не целился. Стреляли в водителя.

Его изумление сделало меня хозяином положения. В первый раз с момента, как мы вошли, я внимательно осмотрелся. Пора было сориентироваться, найти опору и ознакомиться с обстановкой. Комната понравилась мне: белая краска на стенах, украшенный фресками потолок, синий ковер, стол для заседаний, стулья, телефон, пепельницы, — очень светлая и по-больничному чистая. В такую приятно быть доставленным после несчастного случая. Отчасти так оно и было.

— Рассказывай, — кивнул он.

— Я начал действовать сразу же, как только понял. Объяснять что-либо Рамину и его шайке было бы все равно, что головой об стенку биться, поэтому я побежал к телефону, спросил «номер шесть». Ответила она. Я сказал, что надо расставить посты и ловить «скорую». Здесь любой имеет больше авторитета, чем я. Посольство могло забить тревогу, начать розыск…

— Значит, «скорая помощь», — произнес Ломан.

Вспоминать, что в момент выстрела я пребывал в таком же неведении, как и он, было трудно и больно. Картина прояснилась лишь тогда, когда в храме я посмотрел на убитого мною человека Куо.