Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР

Как вскоре выяснилось, сказать ему особо было нечего, и мы не узнали почти ничего нового о его психологическом состоянии. Он отличался черствостью и пренебрежением к человеческой жизни, признав, что убивал своих жертв, чтобы они его не опознали. В раздражении от его недалекого ума и плохого поведения я попытался выяснить кое-какие подробности и спросил, как он оказался в больнице, где узнали его татуировку. Несмотря на уверенность некоторых врачей, что он сам порезал артерии в ночлежке в попытке покончить с жизнью, Спек отрицал это предположение и указал, что подрался в баре и порезался разбитой бутылкой виски. Десять лет спустя после преступления он все еще пытался изображать из себя «мачо».

Полной противоположностью Ричарда Спека был Тед Банди – самый знаменитый убийца своего времени, – пожалуй, благодаря своим фотогеничности и красноречию, отчего многие считали его неспособным совершить приписываемые убийства. Умный, красивый и, по мнению некоторых, обладающий сексуальной притягательностью молодой человек изображался в прессе как прилежный бывший студент-юрист, аккуратный, вежливый, почти «благородный» убийца и как хороший любовник, быстро убивавший своих жертв.

Но в действительности Тед Банди не был Рудольфом Валентино[24] мира серийных убийц – напротив, это был жестокий садист с извращенным умом. Его последней жертвой стала двенадцатилетняя девочка, которую он задушил, уткнув лицом в грязь во время изнасилования. Пользуясь своим даром красноречия, Банди обычно заманивал девушек и женщин в уединенное место, где оглушал монтировкой, которую прятал под гипсом на руке или под сиденьем автомобиля. Затем он насиловал находившихся в бессознательном или полубессознательном состоянии женщин, предпочитая анальное сношение. После этого он душил их и отвозил тела иногда за несколько сотен миль. Перед тем как избавиться от трупов, расчленял их и иногда занимался некрофилией. Через несколько дней он часто возвращался к останкам последней жертвы и совершал действия сексуального характера – например, эякулировал в рот или на отрезанную голову. Это было настоящее животное, и меня удивляло, что журналисты этого, казалось, не понимают. После казни Банди в Академии ФБР в Куантико был проведен семинар, который посетили полицейские со всей страны, принимавшие участие в его допросах. Там было признано примерное количество его жертв – от тридцати пяти до шестидесяти молодых женщин в дюжине штатов.

Свой преступный путь Банди начал в Сиэтле, а после того как одиннадцать убийств привлекли внимание полиции, отправился на юго-запад, оставляя за собой кровавый след, пока не остановился на некоторое время на одном горнолыжном курорте в штате Колорадо. Там его дважды задерживали, он дважды сбегал, после чего отправился на юго-восток, во Флориду, продолжая убивать по пути.

После побега Банди из Колорадо я и сам был причастен к расследованию его преступлений. Мы с тогдашним главным специалистом по профилированию Говардом Тетеном составляли текст для плаката, предупреждавший население об убийце, который посещает места скопления молодых людей – пляжи, лыжные курорты, дискотеки, колледжи – и похищает привлекательных девушек с длинными волосами и пробором посередине.

После вынесения приговора и отклонения большинства апелляций я захотел взять у Банди интервью для нашего проекта, потому что он отличался умом, умел хорошо говорить и мог бы предоставить ценную информацию для нашей базы данных. В свой первый визит в тюрьму в Старке во Флориде я впустую потратил несколько дней, ожидая завершения подачи апелляций, и в конечном итоге мне пришлось уехать, поручив провести интервью помощникам, потому что мне необходимо было преподавать в выездной школе. Несколько лет спустя мы в Отделе поведенческого анализа с удивлением получили письмо от Банди, в котором он просил нас предоставить ему наши записи и фотографии тридцати шести содержащихся под стражей убийц, которых мы исследовали в рамках проекта. Банди писал, что хочет помочь нам, став консультантом Отдела поведенческого анализа. В результате я посетил тюрьму Флориды во второй раз.

Банди первым протянул мне руку. Я начал было представляться, как он прервал меня: «О, мистер Ресслер, я знаю, кто вы; я несколько лет читал ваши работы». В камере у него было много напечатанных докладов нашего отдела, он поинтересовался, почему я не приезжал к нему раньше. Я напомнил, что однажды приезжал, но не дождался результата апелляции. Банди выразил сожаление и сказал, что хотел поговорить со мной, потому что ему «нравится разговаривать с кем-то, с кем есть нечто общее, кто понимает, о чем я говорю». Это была явная попытка контролировать меня, и я рад, что понял это, прежде чем мы сели за стол.