Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР

Способность вступать в нормальные межличностные отношения, поддерживать и развивать их зарождается в детстве и усиливается в предподростковый период. Но если она не зародилась вовремя и не получила положительного подкрепления в эти годы, то ко времени полового созревания почти всегда бывает уже слишком поздно. «Дисфункциональное поведение» не всегда выражается в убийствах и изнасилованиях, но бывают и другие формы его проявления. Вырастая, дети с заметно нарушенным эмоциональным развитием становятся матерями-алкоголичками и деспотичными отцами, создающими условия для продолжения порочного круга эмоциональных злоупотреблений, их дети с большой долей вероятности также станут демонстрировать аномальное поведение. Дисфункциональные взрослые создают среду, благоприятную для появления криминальных фантазий, в ущерб как своим детям, так и всему обществу.

При этом всегда остаются возможности и для вмешательства, замедляющего развитие нежелательного поведения потенциально опасного ребенка, растущего в негативной среде. В возрасте лет двенадцати у него может появиться новый любящий отчим, учитель или друг-наставник, который окажет на него благотворное влияние. Разобраться в сути проблемы может психологическая консультация, которая поможет ребенку свернуть с неверного пути.

При этом важно отметить следующее: даже если на этой стадии и произойдет какое-либо благотворное вмешательство, ребенок все равно может продолжить разочаровывать своих близких: прогуливать уроки, не реагировать на попытки изменить его жизнь к лучшему; но во взрослом возрасте он не станет совершать преступлений – по крайней мере не будет похищать, насиловать и убивать людей. Повернуть вспять неблагоприятное развитие можно только до определенной степени, с очень большой вероятностью из него все-таки получится дисфункциональный взрослый. Шансов коренным образом измениться и вернуться к полностью нормальному поведению практически нет.

Это означает, что если таких убийц задерживают и приговаривают к тюремному заключению, то прогноз на их перевоспитание и исправление крайне неутешительный – потому что в конце концов их проблемы накапливались с самого детства. Такие люди никогда не умели воспринимать другого человека как равного себе, никогда не знали здоровых отношений, и вряд ли они смогут научиться этому в тюрьме. Их приходится с самого начала обучать воспринимать другого человека как личность. Превратить непокорного, озлобленного и агрессивного мужчину в чуткого и отзывчивого, прекрасно вписывающегося в общество, – практически невыполнимая задача.

Недавно мне об этом в довольно ярких красках поведал один мужчина, заключенный за решетку за неоднократные развратные действия в отношении детей. Он признался, что не может изменить свое поведение. На протяжении многих лет его преследовали фантазии о сексе с несовершеннолетними мальчиками; несмотря на все попытки тюремных психологов направить его психологическое влечение на взрослых людей, пусть даже мужчин в рамках гомосексуальных связей, – его фантазии и аутоэротические действия оставались направленными на мальчиков, и он понимал, что так будет всегда, останется ли он в тюрьме или окажется за ее пределами.

Большинство предыдущих исследователей личности убийц считали, что жестокое поведение уходит корнями в конкретную детскую травму – например, мужчина, переживший сексуальное насилие в детстве, во взрослом возрасте начинает насиловать женщин. Но такую травму переживали далеко не все из опрошенных нами насильников и убийц. Мое исследование убедило меня в том, что ключевым фактором здесь служит не нанесенная в раннем возрасте травма, а развитие извращенных мысленных моделей. Мотивом к убийству для этих мужчин служили их фантазии.

«Я задолго до убийств знал, что буду убивать, что все этим и закончится, – сказал один преступник. – Фантазии были очень сильными. Они продолжались слишком долго и были слишком яркими». Фантазии сохранялись и после того, как он на самом деле перешел к убийствам. «Они развивались, – пояснял он. – Мне надоедали какие-то определенные фантазии, и я переходил к другим, еще более причудливым, двигался все дальше и дальше… в такую бездну, что я до сих пор еще не добрался до самых худших фантазий, на какие способен».