Кто стоит за дверью

— Вот твари! — уже спокойно констатировала Лора. — Ну и поделом им будет. Поманю их наследством месяца полтора-два, чтобы хвосты распустили, чтобы нафантазировали себе несусветное, и объявлюсь! — голосом, в котором зазвучал металл, произнесла она.

— Это будет… — уже вовсю хохотал Ольгерд, — это будет похлеще немой сцены из «Ревизора». Да, кстати, они, по-моему, разбились на пары, — между прочим заметил он.

— То есть? — глядя на него во все глаза, спросила Ильховская.

— Ванышева с Чегодаевым, Свергина со Строгулиным, Шуркина с Мельгуновым. Во всяком случае, именно в таком составе, попарно, они покинули ресторан.

Лора помолчала, потом нервно усмехнулась и спросила:

— Ты за кем-нибудь последовал?

— Мне приглянулась Шуркина, — признался он, виновато опустив голову.

— А Мельгунов? Ты же сказал, что он… — в голосе Ильховской послышался серебристый перелив надежды.

— А?.. Ну так он с ней, само собой. Вообще, я переел. Не мог же я сидеть и ничего не есть в ресторане.

— И куда они поехали?

— В клуб!

— И?..

— И я опять потратился. Правда, пришлось пить только безалкогольные напитки.

— К черту, что ты там пил! О чем они говорили?

Ольгерд вдруг посерьезнел.

— О многом. Мне показалось, что Мельгунов верно определил последующие действия твоих так называемых друзей.

— Какие действия?

— На которые ты спровоцировала их своей припиской к завещанию. Мельгунов сказал, я это точно расслышал, что тот, кто не захочет участвовать в затеянной тобой игре, обречен на участь жертвы.

— Бред! — вскочила с дивана Ильховская. — Бред!

— Не стоит вдаваться в уточнения. Но если ты хочешь, чтобы они остались живы, явись к ним завтра же.

— Ты с ума сошел! Ни за что не поверю, что они способны на убийство.

— Хочешь убедиться? Твое право. Только потом тошно будет. Выдержишь?

— Выдержу! Если они такие твари, то их нужно отстреливать. Пусть уничтожают друг друга. Даже хорошо. Чище станет в Москве. Но… — ее ярость несколько поутихла. — Но я, правда, не верю, что кто-то из них пойдет на убийство. Это невероятно! Невозможно! А я… я объявлюсь, — голос ее обрел уверенность и злость, — когда сочту нужным.

ГЛАВА 28

В день похорон Лора поняла, что переоценила себя. Она была одна в огромном доме и смотрела телевизор. В новостях прошло сообщение о похоронах известной предпринимательницы Лоры Ильховской. На экране появилась ее фотография и диктор прискорбным голосом кратко поведал историю ее гибели.

Жутко было смотреть на свою фотографию в траурной рамке. Рука Лоры потянулась к валокордину. Тело охватил озноб, а душу — безотчетный страх. Она с нетерпением ждала возвращения Ольгерда.

Он появился со словами:

— Ну, слава богу! Наконец твои бренные останки предали земле. Похороны прошли по высшему разряду. Тебе не в чем упрекнуть твоих друзей. Были скорбные лица, речи, слезы, вздохи, цветы. На траурный банкет тоже не поскупились. Я наслушался о тебе столько хорошего, что сам чуть не всплакнул.

Лора с крепко сжатыми губами внимательно слушала его, не перебивая.

— Мне пришлось проявить немало находчивости, чтобы, не вызывая подозрений, остаться после банкета. Ни с того ни с сего Мельгунов попросил твоих друзей задержаться. Я преобразился в официанта, и мне удалось несколько раз пройти мимо дверей, за которыми они скрылись. Из обрывков фраз, услышанных мною, я понял, что сегодня утром на голову Мельгунова едва не упал кирпич. Мельгунов подозревает наследников.

— Кирпич? — удивленно переспросила Ильховская. — Но это смешно, — секунду подумав, заметила она.

— Вот и все так считают. Находят слишком тривиальным. Все, кроме чрезвычайно озабоченного Мельгунова. Я решил проследить за ним. Он вместе с Витой, — с едкой усмешкой уточнил Ольгерд, — зашел после банкета в кафе. У Шуркиной, как я понял, постоянная жажда. К сожалению, не то что записать, но даже подслушать их содержательную беседу мне не удалось. В кафе было много посетителей, и все соседние столики были заняты. Но по тому, как беседа окончилась, я догадался, что Шуркина не довольна Мельгуновым, она назвала его рухлядью. Может, он слаб, как мужчина? — язвительно улыбаясь, высказал свое предположение Жилёнис.

Лора промолчала.

— Короче, то, что ты задумала, мы сделали. Ты можешь объявиться, когда пожелаешь, — заключил Ольгерд.

— Хотелось бы объявиться в самый последний момент, когда они уже протянут руки, чтобы получить свою долю «пирога», но… — со вздохом протянула Лора, — шесть месяцев я здесь не выдержу. Даже с тобой, — глянула она на Ольгерда и удивленно проговорила: — А ты и в самом деле расстроился из-за моих мнимых похорон? Ты выглядишь очень усталым, — она потянулась рукой к его волосам, он поймал ее руку и прижал к губам.

— Признаться, было неприятно… хоть я и знал, что в гробу не ты…

— Милый, — обращаясь к нему, начала Лора, — ты у меня единственный. Боже, как страшно! Никому не верю, кроме тебя…

— Я поднимусь наверх, отдохну немного, — сказал Ольгерд.

Лора проводила его до комнаты: