Кто суккуба? Я суккуба?! (СИ)

Она присела рядышком на край постели и попыталась прижать своего котика к груди. Но почему-то не получилось сделать это, как обычно — длины рук как будто не хватило. Почему-то вправду не удалось поднять кота, то ли она обессилила, то ли он крепко держался за простыню. Но Клава не обратила на это внимания.

— Мамуленька? — Персик сверкнул на нее влажным глазом из-под подушки, дернул сопливым носом, шевельнул усами. — Не надо, не трогай меня. Я не хочу тебя поранить своими колючками или искрами молнии.

— Что? — растерялась Клава. — Персик, солнышко, деточка, лапочка… Ты плохо себя чувствуешь, это понятно. У тебя галлюцинации, да? Не бойся, это пройдет, всё будет хорошо, я тебе обещаю, мама рядом…

Она убрала подушку, хоть Персик, упрямо цепляясь, чуть не порвал наволочку когтями, и всё-таки прижала его круглую, как кочан капусты, голову к своему сердцу. Принялась гладить по взъерошенному загривку и широкой полосатой спине.

— Мамуль, как ты можешь? — всхлипнул Персик, прижимаясь к хозяйке. — Я стал мутантом! Чудовищем! Монстром!

— Ш-ш, лапусь, не выдумывай, — утешала его Клава, сама чуть не плача от жалости к перенервничавшему до легкого бреда любимцу.

— Разве ты не замечаешь, как я изменился? — повысил голос страдающий Персик. — Я теперь совсем не такой, как был! Не тот, кого ты любила!!! Теперь ты меня разлю-ю-би-ишь! Ы-ыы!..

— Масечка, я тебя никогда не разлюблю! — зарыдала, не выдержав, Клава.

— Мамулечка, не бросай меня! — брызнул слезами Персик.

— Ты мой самый-самый любимый, самый-самый лучший котик на свете! — продолжала клясться Клава.

— Ты у меня единственная в мире, мамулечка! Во всех мирах и измерениях! — не отставал Персик.

— А я думала, ты заинтересовался Пумой?

— Я ни на кого тебя не променяю, мамуля!..

Он так усердно терся о Клавин живот, что повалил ее на кровать и плюхнулся сверху, придавив не хуже, чем давеча волк-оборотень. Но Клава не замечала обрушившегося на нее немалого веса, просто дышать стало трудновато и в глазах черные мушки заплясали. Но она всё равно продолжала обнимать навалившуюся на нее груду меха, всхлипывающую и дрожащую.

— Ты вправду не замечаешь за своим котом изменений? — подошла к ним медсестра, всё это время тактично стоявшая в сторонке. — Персик, милый, слезь уже с нее, иначе придавишь или придушишь. Ты ведь не хочешь ее смерти, да?

— У-у! — взвыл с новой силой кот, отпрянув от обмякшей под ним хозяйки. — Я стал чудовищем!..

Он забился в угол кровати, накрылся от горя тонким больничным одеялом, с головой и поникшими ушами, но вяло дергающийся хвост остался снаружи.

— Ты в порядке? Дышать можешь? — уточнила у Клавы медсестра.

Та кивнула. Отдышалась, приподнялась на локтях поглядеть, как там котик — и обомлела. У нее в ногах сидел, накрывшись одеялом, если не тигр, то пантера, не меньше! И полосатый хвост был толщиной с ее локоть. Видимо, ее материнские инстинкты привыкли воспринимать Персика крошечным котенком, таким он навсегда остался для нее с момента их первой встречи. И таким будет до конца их дней. Только прикрывшее привычную полосатую шкурку одеяло нарушило эту иллюзию, показав истинный масштаб изменений.

— Ну, на ручки, наверное, не подниму, не осилю теперь, — пробормотала Клава.

Чуткий кошачий слух уловил вырвавшиеся слова, и из-под одеяла снова послышалось тихое подвывание.

— Ты некоторое время пребывал в дисбалансированной форме, но это быстро прошло, — обратилась к Персику медсестра. — Больше у тебя никаких щупалец или шипов появляться не будет, не волнуйся. Всё стабилизировалось окончательно, в будущем изменений тоже не прогнозируется. По сравнению с тобой прежним ты просто увеличился в размере. Из-за этого внутренние органы и системы тоже оптимизировались, и к счастью довольно быстро. Если обобщать, сейчас ты больше похож на представителя того же вида, к какому принадлежит мисс Пума, чем на себя прежнего. Но согласись, всё могло бы быть куда хуже. В принципе, ты во многом выиграл: согласно проведенной мной диагностике организм стал более приспособленным к нашему миру, срок жизни удлинился, здоровье укрепилось, возможности деятельности расширились. Особенно изменился речевой аппарат и пальцы передних лап. Теперь ты готов к самостоятельной жизни разумного, трудоспособного существа. Собственно, я ожидала от тебя именно таких изменений, правда, не настолько стремительных.

Персик внимательно выслушал медсестру, перестав всхлипывать и выставив из-под одеяла одно ухо.

Клава тоже пыталась понять смысл сказанного, но напрягалась тщетно. В голове отложилось лишь одно: какое-то время из ее маленького Персика под воздействием перепутанной магии лезли щупальца и шипы?! Где этот мальчишка-двоечник, который промазал и попал в неповинного котика? Где этот слепой учитель, который не остановил тренировку вовремя?! Уж она им!..

— То есть, я смогу сам открыть себе банку с кормом? Не надо будет просить у мамули покормить меня? — уточнил на самом понятном для себе примере Персик.

— Именно, — кивнула медсестра.

— Но я хочу, чтобы мамуленька обо мне заботилась! — опять завыл кот.