Кто свергал Николая II и рушил империю?

Бьюкенен писал: «Для нас пришло время сказать откровенно русскому правительству, что мы ожидаем сосредоточения всей энергиии на реорганизации армии, на восстановлении дисциплины на фронте и в тылу» [13]. Указывал, что мятеж большевиков дает прекрасный повод расправиться с ними. Аналогичные рекомендации давали французы: уничтожить Ленина и Троцкого, разогнать Советы, Клемансо отзывался о них: «Банда мошенников, оплачиваемых тайными службами Германии» [88].

Но и русская общественность быстро увидела, что Керенский, невзирая на славу «спасителя Отечества», почему-то не спешит его спасать. Надежды патриотов связались в это время с Корниловым. Вокруг него смыкались офицерство, казачество, интеллигенция. В его поддержку подали голос те же самые «герои» Февральского переворота, оказавшиеся не у дел, — Львов, Гучков, Родзянко. Те же самые организации, стоявшие за ними, — партии кадетов и октябристов, ВПК, Земгор, ядро Думы. Подталкивали Корнилова действовать решительно, на Московском Государственном совещании ему устроили триумфальную встречу, несли на руках.

Жесткую линию Верховного Главнокомандующего в полной мере одобряли и державы Антанты. Бьюкенен докладывал в Лондон: «Все мои симпатии на стороне Корнилова… Он руководствуется исключительно патриотическими мотивами». Делать ставку на Корнилова советовали британскому правительству военный представитель при русской Ставке генерал Батлер, заместитель министра иностранных дел Сесиль. Французский премьер-министр Рибо писал послу в Петрограде Нулансу: «Все союзники чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы Керенский и Корнилов сумели организовать энергичное правительство». Англия и Франция провели совместную конференцию и постановили — поддержать Корнилова [88].

Его план предусматривал установление диктатуры, но не единоличной, а диктатуры правительства. Намечалось направить в Петроград надежные войска, разогнать большевиков, разоружить и расформировать разложившийся 200‑тысячный гарнизон, моряков Кронштадта. Если же на их стороне выступят Советы — разогнать и их тоже. После этого предполагалось распространить на тыловые районы законы военного времени, подтянуть армию и твердой рукой довести страну до Учредительного Собрания. Керенский после непростых переговоров согласился. Корнилов отдал приказ 3‑му конному корпусу двигаться к Петрограду.

Но 26 августа Керенский сделал абсолютно неожиданный поворот. Поднял шум, будто он «раскрыл заговор», объявил Корнилова «изменником» и на заседании правительства потребовал себе «диктаторские полномочия» для подавления «мятежа». Такая перемена вогнала в транс даже министров. Они решительно возражали. Но Керенский совершил еще один сногосшибательный маневр. 27 августа он распустил правительство и присвоил «диктаторские полномочия» сам себе. От Корнилова он потребовал отменить движение войск к Петрограду, отстранил его от должности, на что не имел никакого права, и назначил Верховным Главнокомандующим… себя. Корнилов отказался выполнить совершенно противозаконный приказ.

Однако за Керенского вдруг вступились… США. Но и Англия, Франция, всего несколько дней назад отстаивавшие правоту Корнилова, по неизвестным причинам изменили позицию. Американский посол Френсис потребовал от Бьюкенена, как дуайена (старейшины) дипломатического корпуса в Петрограде, созвать совещание послов Антанты. Собрались дипломаты 11 государств и вынесли решение — поддержать Временное правительство против Корнилова! Хотя никакого правительства в это время не было! Керенский распоряжался единолично.

Причем мнимый «мятеж» Корнилова дал ему повод освободить из тюрем настоящих мятежников. К Троцкому и его товарищам обратились с просьбой организовать рабочих на отпор «контрреволюции». Керенский распахнул перед Советами оружейные склады, развернулось формирование Красной Гвардии. Но она даже не понадобилась. Железнодорожники под руководством своего меньшевистского профсоюза остановили воинские эшелоны. Казаки и горцы 3‑го конного корпуса не могли понять, в чем дело, — они ехали защищать правительство, которое вдруг объявило их мятежниками. Корнилов, оставшийся в Ставке, 1 сентября был арестован.

Но со стороны либеральных организаций — казалось бы, мощных, сумевших низвергнуть монархию, — он не получил никакой реальной поддержки. Не расшумелись газеты гневными протестами, лидеры не предпринимали никаких демаршей, как при аресте Рабочей группы. Вот здесь-то позиция иностранцев сказалась в полной мере. По сути, «корниловский мятеж» стал жестокой провокацией, подорвавшей в России последнюю инерцию стабильности. Кампания против «корниловцев» вызвала новые чистки в администрации, в военном командовании. В войсках она вылилась в буйные эксцессы с убийствами офицеров. Слабенькие устои дисциплины, которые начали было налаживаться в армии, окончательно рухнули.