Кто такая Айн Рэнд?

Рэнд не оставила своей манеры портить отношения с друзьями. В конце сентября 1963 она с размахом вернулась в Чикаго, город, в котором впервые узнала, что такое американская жизнь. Ее поклонник по имени Эд Нэш, который был чикагским представителем Института Брандена, арендовал зал в крупнейшем на тот момент выставочном центре мира, McCormick Place, для речи, озаглавленной «Преследуемое меньшинство Америки: большой бизнес». На этом мероприятии присутствовали многие члены их семейного клана: Фрэнк О’Коннор, Мими Саттон и ее сестра Марна, а также родственники Рэнд со стороны матери: Ферн Браун, ее родители Сэм и Минна Еолдберги, троюродный брат Рэнд Берт Стоун, его жена, дочь и внучка. Вскоре после того, как Рэнд начала говорить, раздалась сирена, извещавшая о бомбардировке. К счастью, то была ложная тревога. Но во время вынужденного перерыва, в гримерке, она пережила момент сильнейшей паники. Барбара и Фрэнк были заняты в соседнем помещении, и Фрэнка тоже не было поблизости, так что Мими и Марна успокаивали ее, когда вошли чикагские родственники. В шуме и суете внучка Берта Стоуна заметила, что черное платье Рэнд надето наизнанку, и из-под верхней одежды торчит этикетка. Она стала думать, стоит ли ей сказать об этом Айн, но времени было в обрез. Рэнд поприветствовала Ферн, Еолдбергов и Стоунов, по очереди протягивая им руку. «Это выглядело вежливо, но очень официально, без теплоты, – вспоминала Мими. – Она была как королева на троне». После триумфального выступления Рэнд, она, Фрэнк, его племянницы и Брандены отправились на небольшой прием, устроенный Эдом Нэшем и ИНБ. Несмотря на то, что ее чикагские родственники не одобряли ее философии, Минна Еолдберг усмотрела пренебрежение в том, что их не пригласили на прием. Когда спустя два года умер Берт Стоун, а Рэнд не приехала на похороны, семейное общение прекратилось. Рэнд больше никогда не виделась с американскими родственниками своей матери.

Несколькими днями позже Рэнд, Фрэнк и Брандены отправились на ранчо Четсуорт, где никто из них не был с 1951. Об их визите не был объявлено заранее. Рут Хилл, возившаяся на втором этаже, услышала через открытое окно, как Фрэнк говорит с ее мужем Баззи. Она сбежала вниз по лестнице: «Это правда ты, Фрэнк? Счастливый день! Айн с тобой?». О’Коннор посмотрел болезненно и сказал: «Да. Сейчас она подойдет». Хилл бросилась вперед, чтобы обнять старую подругу, и воскликнула: «Айн, счастлива ли ты видеть меня хотя бы наполовину так же сильно, как я счастлива видеть тебя?». К ее удивлению, Рэнд ответила чопорно, с сильным русским акцентом: «Почему я должна быть счастлива?». Проблема, как оказалось, была в том, что Хилл, сама того не желая, нанесла Рэнд глубокую обиду. Несколькими месяцами ранее Бранден попросил ее стать представителем ИНБ в регионе долины Сан-Фернандо. Вместо того, чтобы немедленно согласиться, она попросила его дать ей послушать образец пленки. Она не слышала лекций Брандена и не считала, что имеет право предлагать своим знакомым платить деньги за то, что не может лично рекомендовать. Рэнд расценила это как предательство. «Ты отвергла Натаниэля! – кричала она на Хилл. – Ты отвергла записи! Таким образом, ты отвергла меня!» Она и ее спутники вошли в дом и остались там, покуда Фрэнк и Баззи разговаривали снаружи о полевых работах и цветах. К тому времени всем уже давно было ясно, что О’Конноры не вернутся жить обратно на ранчо. Хиллы продолжали каждый месяц посылать чеки с оплатой своего жилья в Нью-Йорк, но дружба была закончена. Хилл не сошла со своих позиций. «Я и теперь, – сказала она сорок лет спустя после того инцидента, – не буду продавать ничего, с чем лично не ознакомлюсь». Несмотря на разрыв, Рут Хилл всю оставшуюся жизнь скучала по своей подруге. Даже в глубокой старости она продолжала дарить на праздники людям, которых особенно любила, книги Айн Рэнд: «Гимн», «Источник» и «Атлант расправил плечи».