Кто-то чудесный (СИ)

- Я вас не понимаю, - напряжённо проговорила Элис, продолжая вглядываться в его лицо, которое стало очень серьёзным. Его густые брови нахмурились, глаза потемнели ещё сильнее.

- За что вы наказываете себя, леди Элис? - тихо спросил он, подойдя к ней ещё ближе - так, что она явственно ощутила жар его большого тела и заставила себя не попятиться. - Вы ни в чём и ни перед кем не виноваты. Это мир задолжал вам.

Мир задолжал ей, вот оно что! Ни с того ни с сего Элис вдруг рассердилась так, что перехватило дыхание. Ещё один чёртов шринк! Как будто ей мало было Кита с его мудрыми сентенциями!

- Вы про мой добровольный целибат? - резко выпалила она, чувствуя, как похолодевшие губы кривятся в злой усмешке. - Если вы знаете значение этого слова.

- Думаю, что знаю, - спокойно отозвался Ша Акичита, нисколько не обидевшись, и Элис почувствовала болезненный укол раскаяния. Он не заслуживал того, чтобы она так с ним разговаривала, он спас жизнь её мальчику и едва не погиб сам!

- Это не наказание, - хрипло вымолвила она и крепко сжала губы. Она была не в силах говорить с ним об этом. Разве он мог понять, каково это - чувствовать ледяную мёртвую пустоту внутри, словно ты - труп, располосованный от горла до паха, выпотрошенный, валяющийся в холодильнике морга?!

Она втянула в себя воздух с дрожащим всхлипом.

Тёплые загрубевшие пальцы Ша Акичиты коснулись её щеки, заставляя поднять голову, и тогда Элис сглотнула горький острый комок, забивший горло, и заговорила:

- Просто я больше не женщина, вот и всё. Мой муж... Кон погиб четыре года назад, когда наша машина разбилась, а я... а меня вырезали оттуда... а потом в больнице вырезали из меня нашего ребёнка вместе со всем женским, что было во мне, и... - она искривила непослушные губы в подобии улыбки. - И всё кончилось. Всё. Вы понимаете?!

Она задохнулась и умолкла, и наступила тишина, нарушаемая только мерным стуком дождевых капель по оконному карнизу. Ша Акичита всё ещё касался костяшками пальцев её щеки. От него пахло дымом костра, полынью и дождём. Его широкая грудь мерно вздымалась, и Элис опять вспомнила, как стояла у его койки в больнице и смотрела, как он спит, укутанный в простыню, весь перебинтованный, одурманенный лекарствами. Боже, ведь она могла потерять и его!

- Нет, не понимаю, - негромко отозвался он наконец, и Элис почувствовала, что он тихонько гладит большим пальцем её подбородок. Она вздрогнула, но не отстранялась. - Потому что это неправда. Вы - женщина, прекрасная женщина, леди Элис, и я заставлю вас в этом убедиться. Прямо сейчас.

- За... ставите? - дрогнувшим голосом пробормотала Элис, задрожав и вспыхнув от смятения.

- Попрошу, - прошептал Ша Акичита, почти касаясь губами её уха, и этот вкрадчивый пылкий шёпот вынудил её покачнуться. - Попрошу. Уже прошу. Пожалуйста. Пожалуйста. Позвольте мне доказать вам, что вы живы... что вы женщина... что вы прекрасны.

Сладкоречивый хитрец, где он только набрался таких слов! Элис даже застонала от досады и беспомощности, отчётливо понимая, что не сможет ему противостоять. И дело было даже не в том, что и как он говорил и делал. Просто... это ведь был Ша Акичита, вот и всё.

Теперь его шершавые пальцы почти невесомо касались её шеи под воротником смешной пижамы с зайчиками - невесомо, но ей казалось, что эти пальцы оставляют на её коже пылающие следы.

Столько лет Элис не позволяла никому приближаться к себе, прикасаться, смотреть в глаза с такой ошеломляющей нежностью! Со страстью. И она поняла, что отзовётся - нет, не любовью, её любовь лежала в могиле так давно и так далеко отсюда... но Ша Акичита плавил её сердце своей нежностью, и оно отвечало ему.

Хитрец! Оборотень!

Она прерывисто вздохнула и обеими руками поймала его руку, уже прокравшуюся к её груди.

- Ты хитрый, - выдохнула она с вымученной усмешкой. - Но я не могу! Я боюсь!

Это была правда. Она смертельно боялась, что...

- Вдруг я ничего не почувствую? - пробормотала она с тоской.

Его грудь вздрогнула от сдерживаемого смеха. Да, он смеялся над нею, этот пройдоха, этот чёртов трикстер!

- Ещё как почувствуешь, - хрипловатым шёпотом заверил он и накрыл губами её возмущённо приоткрывшийся рот. Потрескавшимися, жаркими, жадными, бесстыжими губами.

"Кто-то чудесный, - вспомнила Элис, зажмурившись под этим поцелуем, под его руками, бережно и неторопливо гладившими её бёдра. - Кто-то чудесный..."

* * *

Шериф всё так же нависал над Гэлом, подталкивая его к лестнице, ведущей на первый этаж. Он был босиком, как и Гэл, и, благодаря такому несусветному нарушению приличий, двигался столь же бесшумно. Оба неслышно, как тени, спустились по лестнице и пересекли полутёмный холл, где на полу лежали полосы лунного света. Берта и Джой, сладко раскинувшиеся на ковре, сонно подняли головы и завиляли хвостами, но Миллер прицыкнул на них, вынудив послушно затихнуть.

Вот придира-то, и чем собаки ему помешали?