Кто-то чудесный (СИ)

Теперь Миллер снова держал Гэла за плечо жёсткой хваткой, ведя за угол столовой, на кухню. Не включая лампы, усадил его на стул - прямо как в своём паршивом участке! - а сам присел на край стола - ещё одна новость! - и скрестил руки на груди. Он был в тёмной рубахе с подвёрнутыми до локтей рукавами и джинсах, а вовсе не в том строгом прикиде, каким щеголял за ужином. Здоровенный, как лось, босой и встрёпанный, он казался совсем незнакомым. Неузнаваемым. Гэл даже оробел слегка.

- Охренели вы, что ли? - тоскливо проворчал он, косясь на шерифа исподлобья. - Белены объелись, точно. И Элис с Ша Акичитой тоже.

- Отстань от них, - вполголоса велел Миллер без капли своей обычной нудной вежливости. - Ша Акичита не сделает ей ничего плохого. Он вообще... знает, что делать.

Гэл проглотил слюну.

- Да уж, знает, - с горечью буркнул он, чувствуя, как в глазах становится горячо и колко. - Вы меня сюда притащили, чтобы я им не мешал? Так я и не стал бы.

- Конечно, только прилип бы к окну и развесил свои любопытные уши, -отрезал Миллер. - Не твоё это дело, Гэл Стефан, и не моё. Мисс Элис достаточно настрадалась, и ты должен радоваться за неё, чертёнок ты ревнивый.

Ошеломлённый, Гэл вскинул на него глаза. Лицо Миллера в полутьме кухни, где мерцало только табло электронных часов на холодильнике, да пробивался сквозь жалюзи свет уличного фонаря, казалось очень бледным и очень усталым.

- Ничего и не ревнивый, - наконец пробурчал Гэл, снова отводя растерянный взгляд. - Что я, не понимаю, что ли - мне с ним... с Ша Акичитой то есть, ловить нечего... просто... - он глубоко вздохнул и вдруг выпалил горячечной скороговоркой, сам себе удивляясь: - Просто я раньше думал, что он и есть мой кто-то чудесный... но так получается, что нет, не мой.

Он сам не знал, для чего ляпнул это, и кому - Миллеру, правильному святоше, который презирает его за то, что он гей. Цыган. Бывший воришка, бродяга, отсасывавший у шоферюг за двадцатку, если уж на то пошло. Вдвойне, втройне заслуживавший презрения.

Гэл вообще изумлялся, как это шериф терпит его присутствие под крышей своего старого дома, где испокон веку жили такие же правильные и честные люди. Надёжные. Суровые, как эта земля, которая не была для Гэла родной.

Да ему никакая земля не была родной, что уж там. Он и родился-то, наверное, на колёсах, в каком-нибудь цирковом фургоне, хотя в его свидетельстве о рождении значилась Санта-Моника. Он был слишком мал, чтобы вовремя спросить об этом у матери, а потом... потом уже некого было расспрашивать.

- Кто-то чудесный? - медленно повторил Миллер, чуть склонив голову к плечу и сосредоточенно нахмурив брови. - Что ты имеешь в виду?

Гэл беспомощным шёпотом выругался себе под нос по-румынски, а потом чётко сказал, сделав над собой усилие, почти равнодушно сказал:

- Ерунда это всё. Глупые выдумки. Что вдруг я кого-то встречу. Что кто-то полюбит меня просто так. Поймёт и полюбит. Кто-то чудесный. Я всегда его ждал, дурак, будто какая-то недоделанная принцесса из мультика, - он запнулся и пренебрежительно скривил задрожавшие отчего-то губы.

Миллер, конечно, покачал головой. С укоризной. Или с отвращением. Или с тем и другим.

- Вы меня презираете небось, - сдавленно пробормотал Гэл с такой внезапной тоской, словно ему было какое-то дело до этого закономерного ледяного презрения. Да никакого! Никакого!

Но в глазах у него опять предательски защипало.

- Ладно, пускай, - прошептал он. - Считайте, что я ничего не говорил, а вы...

Он поперхнулся и обомлел, когда Миллер неожиданно оказался совсем близко к нему, присев на корточки возле его стула и глядя снизу вверх строгим и напряжённым взглядом.

- Презираю тебя? Я? - переспросил он негромко и снова покачал головой, вымученно усмехнувшись. - Хорошенького же ты мнения обо мне. Я что, и вправду выгляжу таким вот... гондоном? Ну что ты хлопаешь своими глазищами, Гэл Стефан? Отвечай. Выгляжу?

- Э-э-э... н-нет, - промямлил Гэл, не веря собственным ушам.

Так и не дождавшись внятного ответа, Миллер продолжал:

- Ты ещё сущий ребёнок, Гэл Стефан, хоть и мнишь себя таким уж взрослым и опытным. Я понимаю - сложно принять то, что человек, о котором ты мечтал, выбрал не тебя, а другого человека. Сложно и обидно. И очень больно, даже если ты рад за них обоих. И ты, конечно, расстроился. Ты же вот-вот заплачешь. Ладно, поплачь, это не грех. Это частенько помогает.

Его голос был всё таким же ровным и холодным, но ладонь на плече у Гэла - тёплой.

- Ничего я не ребёнок и ничего я не плачу! - всхлипнул Гэл и беспомощно закусил губу. Теперь, когда Миллер сказал, как это обидно и больно, у него и вправду уже не осталось никаких сил сдерживать подступавшие к горлу слёзы.

- Да ты уже ревёшь прямо на меня, - уточнил шериф со своей обычной педантичностью.

Гэл вспыхнул и рванулся было прочь, но Миллер легко удержал его на месте, крепко взяв за локти.

- Да не прыгай же ты, дурачок, - голос его наконец дрогнул - от смеха или волнения, Гэл не мог разобрать. - Реви на здоровье.