Кто-то чудесный (СИ)

- Он был в супермаркете, купил баллончики с краской... и... и всё, - беспомощно пробормотала Элис. - Домой... то есть к мистеру Миллеру, он не вернулся. Я ждала его у нового трейлера, но он и туда не пришёл. Телефон отключен, наверное, разрядился... он часто играет в игрушки... играл... - она проглотила комок в горле. - Мы думаем, что он ушёл с кем-то, кому доверяет.

- С вами, как вариант, - бесстрастно подчеркнул Миллер, заложив руки за спину и всё так же пристально рассматривая индейца. - У вас к тому же наверняка нет мобильника, а парень слишком явно без ума от вас, чтобы напрочь позабыть о том, что его ждут и волнуются.

- Чушь собачья! - с досадой выпалил Ша Акичита, направляясь к выходу. То же самое, что в сердцах подумала и Элис. - Ни со мной, ни с кем другим хокши-ла не ушёл бы так надолго, не предупредив леди Элис, у него же есть голова на плечах.

- Угу, особенно она у него там была, когда он полез в пещеру спасать пуму, - немедленно отпарировал шериф, мельком взглянув на Элис, а Харрис изумлённо вытаращил глаза. - Вы знали про историю с пумой, Ша Акичита?

- Знал, - нехотя отозвался тот, в свою очередь посмотрев на Элис, но тут же резко остановился на самом выходе из коридора, за стальной дверью, и дрогнувшим голосом проговорил:

- Не понимаю... Он что, тут был? Хокши-ла? Совсем недавно?

- К-когда? - Элис даже начала заикаться.

- Что вы такое городите? - подал голос и шериф. - Харрис, кто здесь был?

Ша Акичита упёрся рукой в дверной косяк, стремительно повернувшись к остальным. Глаза его снова нестерпимо запылали в полутьме коридора, как у ночного хищника:

- Здесь стоял кто-то, на ком был его запах. Свежий запах, не то, что на вас, - он нетерпеливо мотнул головой в сторону Элис и Миллера. - Кто?

- Только доктор, - ошеломлённо пробормотала Элис, уставившись на него остановившимися глазами. - Доктор Дэвис.

* * *

Гэл медленно поднял дрожащие, распухшие веки и поморщился. Голова гудела и кружилась, а глаза по-прежнему беспощадно резал яркий голубоватый свет. Но он уже понимал, что это не полуденное солнце стоит в зените над его раскалывающейся от боли головой.

Это ослепительно сияла круглая лампа.

И лодка, в которой он лежал, вовсе не была лодкой. Стол, вот что это было - из тех, что Гэл всегда ненавидел: холодная пластиковая штуковина для разных поганых медицинских процедур, на которую взбираешься с трудом и жгучим стыдом, ожидая неминуемой боли.

Но медицинские столы всегда бывали прикрыты хотя бы простынками или клеёнками, а этот - нет. Он был голым... как сам Гэл, на котором не осталось ни нитки - ничего, даже серебряного материнского крестика, который обвивал его шею всегда, сколько он себя помнил.

Да что же это, Спаситель-Иисус...

Едва дыша от ледяного липкого ужаса, Гэл попробовал приподняться на локтях, но только бессильно дёрнул головой и руками, запястья которых были, оказывается, прикручены узкими ремешками к боковым скобам стола.

Как и щиколотки.

А поперёк груди и чуть выше колен его беспомощное голое тело удерживали два широких ремня, уходивших куда-то под стол.

Гэл был пристёгнут к этому столу, распят, как лабораторная крыса... и не понимал, как очутился здесь, кто проделал с ним такое!

Он отчаянно рванулся - раз и ещё раз, и ещё, и ещё, колотясь затылком об стол, рыча, всхлипывая и извиваясь, пока не задохнулся и не обмяк. Сердце бешено билось о рёбра, кожу под ремешками на запястьях и щиколотках больно саднило: наверное, он растёр её до крови этими погаными ремешками. Взмокшая от пота спина и задница скользили по пластику стола.

И... он что-то забыл! Что-то очень важное! Гэл никак не мог сообразить, что именно, но что-то очень, очень важное - то, что произошло прямо перед тем, как он очнулся на этом столе. Он замер, жадно хватая воздух пересохшим ртом и слыша только собственное хриплое запалённое дыхание. Что же он забыл?!

Голоса!

Воспоминание разорвалось у него в мозгу, погасив все мысли. Он снова будто наяву услышал голоса, много голосов - женских, мужских, детских, - наперебой закричавших у него в голове... там, под старыми корявыми вязами, в саду у доктора Дэвиса.

Вот оно как...

Доктор Дэвис с его тонким красивым лицом, изящными руками и глубоким мягким взглядом тёмных, как озёрные омуты, глаз. Мартин Дэвис, сказавший ему: "Быть не таким, как другие, неимоверно тяжело..." Сказавший: "В тебе течёт особая кровь".

Сознание Гэла повисло на волоске, но, даже балансируя на грани обморока, он твёрдо осознавал только одно.

Это его судьба. Ему придётся принять её до конца - здесь, на этом столе, в этой комнате, пропахшей ужасом и болью предыдущих жертв. И ему никто не поможет, как никто не помог тем людям, что были зарыты в саду доктора, под старыми вязами, под молодыми дубками. Как никто не помог Эдди Коулу и Генриетте Макрой. Никто. Ни Мария-Дева, ни святые угодники, ни сам Спаситель-Иисус.... который тоже принял свою участь в каком-то саду две с лишним тысячи лет назад, Гэл забыл, как назывался тот сад, он вообще мало читал Писание и плохо его помнил, мама была бы недовольна им...