Кто-то смеется

Она нехотя развернула газету и пробежала глазами колонку под фотографией разбитого «роллс-ройса». «Дочь двоюродной сестры зверски убитой два дня назад Риты Маккензи, которая сидела за рулем принадлежавшего ее тете «роллс-ройса», разбилась сегодня ночью на автостраде номер 17 вблизи… — Строчки поплыли перед ее глазами, замелькали, словно набегающие друг на друга картинки в неисправном телевизоре. — Она и ее дружок Артур Уайз, скончавшийся на месте происшествия, подозреваются в убийстве четы Маккензи. Состояние Ким Миллер критическое, однако, если она выживет, ей по всей вероятности, придется предстать перед судом по обвинению в убийстве первой степени тяжести».

— Ты знал этих людей? — спросила Элли, возвращая Чарли газету.

— Это твои друзья, малышка.

— У меня нет никого, кроме тебя, Чарли.

— Я, конечно, рад это слышать. — Он присел рядом, обнял ее за талию, и она положила голову ему на плечо. — Ты сегодня такая ласковая и нежная. — Он поцеловал ее в шею, в полуоткрытую грудь. — Ты каждый день разная, Элли. Словно в тебе много-много маленьких Элли, которые живут всего один день. Тебе не жаль, что каждый день в тебе умирает маленькая Элли?

— Я не могу заставить ее жить.

Он встал и поднял ее с земли, держа за талию.

— Пошли в дом. Иначе мой Чарли выпрыгнет на улицу и его придется ловить сачком.

Она шла, прильнув к нему всем телом. Ее лицо выражало покорное безразличие.

— Тебе нравится заниматься со мной любовью, но ты никогда не зовешь меня в постель первая, — сказал Чарли, сажая Элли к себе на колени и откидывая со лба ее густые шелковистые волосы. — Почему ты такая странная, Элли?

Она уперлась коленками в край тахты и выгнула спину. Она почувствовала, как концы ее волос коснулись пола.

— Как ты хороша, Элли. — Каждое его движение отдавалось разрядом электрического тока во всем ее теле. — Я с ума от тебя сойду.

Она видела себя в зеркале сбоку. Мерно колышется упругая высокая грудь, волосы напоминают опахало…

Она вдруг дико вскрикнула, Чарли стиснул руками ее талию. Его движения становились все глубже, и ей казалось, ее бьет током в затылок. Наконец он крепко прижал ее к себе и закрыл ей рот жадным поцелуем.

— Ты моя, Элли, — шептал он, заваливаясь на спину и увлекая ее за собой. — Я не отпущу тебя ни на шаг. Иначе, чего доброго, ты натворишь бед.

…Он нанялся водителем к фермеру-инвалиду. Он будил по утрам Элли, помогал ей одеться, кормил завтраком и сажал на заднее сиденье пикапа. Фермер был мужчина средних лет с парализованной левой стороной. Его лицо словно состояло из двух разных половинок. Элли боялась на него смотреть. Ей казалось, это зеркало, отражающее то, что у нее внутри.

В обеденное время Чарли вел ее в какую-нибудь придорожную закусочную и поил пивом с гамбургерами. Она видела, что на них обращают внимание все без исключения, начиная от посетителей и кончая мальчишкой-уборщиком, слышала за спиной неодобрительные реплики и смешки, а однажды к их столику подошел здоровяк в ковбойских сапогах и, положив руку на плечо Чарли, сказал:

— Что-то давненько тебя не видно в баре, дружище. Старуха Мицоса спрашивала даже, не свернул ли себе шею Канзас-Уилли, а может, Билл Бородавка насадил твои яйца на раскаленный шомпол.

Чарли вскочил и схватил здоровяка за ворот рубашки. Но в следующую секунду его руки беспомощно повисли.

— Вижу, оправдались мои худшие опасения, дружище, — сказал здоровяк, брезгливо поведя плечами.

— Не суй нос в чужие дела, Джерри.

— Я бы и рад, да он сам в них лезет, дружище Чарли. Сдается мне, из тех трех сотен баксов, которые ты одолжил у меня на неделю и вот уже скоро месяц, как не возвращаешь, все до последнего цента ушло на нижнее белье и прочие сексуальные штучки-дрючки.

— Я верну тебе твои триста баксов. Послезавтра. Я поступил на работу, Джерри.

— Поздравляю, дружище, только так у нас дело не пойдет. Ты задолжал мне триста пятьдесят баксов.

— Я не знал, что ты берешь проценты, Джерри.

— Ради такой штучки не жалко раскошелиться, Чарли. — Джерри нагло разглядывал Элли. — Ты ходишь в бордель, ты и расплачиваешься за удовольствия. Я тут, дружище, ни при чем.

Чарли бросился на него, как разъяренный пес. Вокруг их столика мгновенно столпились люди.

— Поддай ему, Джерри. Пусть не забывает друзей!

— Эй, штучка, ты можешь выручить своего приятеля — мы скинемся по полсотни и встанем в очередь за твоими ласками.

Внезапно Элли щелкнула замком сумочки, и у нее в руках блеснула вороненая сталь револьвера.

— Сматываемся отсюда, Чарли! Поживей!

Одним прыжком он очутился возле нее. Они пятились к двери, сопровождаемые взглядами двух дюжин изумленных и восхищенных глаз. Нижняя челюсть Джерри отвисла до самой груди.

Чарли сказал, когда они отъехали на приличное расстояние от закусочной:

— Теперь нам придется сматываться отсюда.

— Не бойся. Со мной можешь ничего не бояться.

Он посмотрел на нее, сосредоточенно соображая.

— Или ты блефуешь, или на самом деле тебя охраняют какие-то силы. Скажи Элли, ты блефуешь?

— Нет. Я так чувствую.

— Может, все-таки будет лучше пересидеть какое-то время в укрытии?

— Я хочу домой.