Кто ты, Кирилл Толмацкий?

Но для леди, наверное, консумация не так унизительна, как для парня. Наверное. Политика же – вообще дело скользкое. Сегодня выпьешь с кем-то публично, а завтра скажут – Родину продал. Надо быть избирательным и осторожным, время очень недоброе.

Знаешь, когда начался весь этот кошмар с Украиной, я даже порадовалась, что папы уже нет. Не знаю, как и перенес бы. Все свое детство ездила туда и не понимаю, как все могло зайти так далеко? Сто раз слышала: «Там, где прошел хохол, кацапу делать нечего», – и мне эта поговорка не казалась обидной. Больше скажу, я была кацапкой, и мама моя – кацапкой. Папа – безусловно, прекрасный, правильный хохол. Это к тому, что всегда там было так!

Мы, дети, играли на улице все вместе. Когда ссорились, дразнились, конечно. «Шел кацап – зубами цап!» – кричали мне. «Шел хохол – насрал на стол!» – орала в ответ я, улепетывая по пыльной сельской дорожке. Но при этом все было хорошо: ругались, мирились и шли играть дальше.

Я обожаю украинскую деревню! И, конечно, своего абсолютно городского ребенка однажды повезла туда, где хорошо. Кирилл впервые живую корову увидел в Украине – «подивитися яка зверуга» в местной интерпретации.

Очень она его поразила, кстати! Фруктами объедался, перезнакомился с родней – там же по папиной линии полдеревни родственников. Потом взрослым на гастроли ездил, Киев любил, всегда говорил, что люди там хорошие. А город ведь действительно очень хлебосольный – как вспомнишь эти бесконечные украинские застолья! Приготовить умеют и покушать как следует любят.

Папа сало никогда не покупал, и в Москве солил сам. Выбирал на рынке кусочки с мясными прожилками, подчеревок называется, и в рассол с чесноком. Вкуснятина! Кирюша очень любил его из морозилки, тонко порезанное. Когда папы не стало, подчеревок начала солить я. Однажды угостила внука. А тот не понимает, что это. Реально никогда сала не пробовал!

– Ира, а что это за вкусная штука такая? – спрашивает.

А мама же у нас не от мира сего: еда должна строиться на теориях, калории – трепетно пересчитываться. Столица. Модель. Вся такая странная. В общем, подумала я, как бы покультурнее сало обозвать, и говорю:

– Бекон!

Через месяц звонит Кирилл. Спрашивает: – Мы в супермаркете, Тони просит бекон как у тебя. Всю витрину уже перебрали, но не такой! Ты чем его кормила? – Подчеревком, салом по дедушкиному рецепту…

Такая у меня есть история про сало и внешнюю политику.

– Минуточку, а как же вегетарианство, специальная система питания? Мне казалось, у них вся семья придерживалась чего-то эдакого. Тони в гостях у соседки, как та рассказывала в интервью, засомневался, допустимо ли добавить в гречневую кашу сметаны. Кирилл в последнее время часто рассуждал об особенном отношении к природе, ресурсам Земли.

– Вегетарианство – Юлина тема, со мной сын даже вопросов этих не поднимал. Я, к примеру, мяса безо всяких идей или систем не ем. Просто не люблю. Мне бы картошечки с селедкой, капустки квашеной, овощи-фрукты – тоже прекрасно. Мужику, думаю, без мяса все-таки нельзя. Особенно тем, кто как Кирилл, много работает. Ну и, если уж совсем честно, оставаясь вдвоем, сын с внуком мяско-то ели. Есть у меня такое подозрение. Во всяком случае, употреблению «бекона» я живой свидетель, да и курицу мою фирменную оба уплетали с удовольствием. Я ее обычно готовлю, но Кирюша считал, что это какой-то особенный рецепт. Хотя он часто хвалил мою стряпню. Может быть, из уважения – мама старалась, готовила, надо есть и говорить приятное.

Ира нервно затягивается. Разговор у нас по ритму рваный, драматический. Даже смешные истории переходят в слезы и обратно.

Акция «277 тысяч деревьев городу Челябинску», Кирилл сажает рябину. 2014 год

На самом деле, трепетного отношения к миру, в котором нам всем посчастливилось жить, в Кирилле хватало. Вырастил два авокадо в горшках, отнесли с сыном в парк Зарядье. Максимально честная лепта в озеленение. Он вообще легко подключался к любым экологическим проектам.

В рамках акции «277 тысяч деревьев городу Челябинску» посадил рябину возле второго корпуса местного института культуры и раздал саженцы всем желающим поучаствовать в создании аллеи.

В городе, где дети играют в черные снежки, а на тротуарах – налет сажи, дерево – не только эстетика. Впрочем, она тоже есть.