Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 6

— Видимо, здесь попрошу разъяснений, — Такидзиро озадачился сильнее. — Не до конца понимаю, что ты можешь и собираешься сделать.

— Фокус с раскрытием твоей банковской информации по полуофициальному запросу спецуре мог пройти, — Моэко коротко задумалась. — Бы. Теоретически. Ровно до тех пор, пока ты в лоб не поймал их на горячем при мне. После этого из инстинкта самосохранения банку — даже этому — следовало срочно разворачиваться на сто восемьдесят градусов. Каяться, стучать лысиной об пол, просить, чтобы я тотчас забыла о просчёте — и не приняла встречных мер. И об этом их должны были предупредить те, кто за всем этим стоит.

— Не понимаю. — Решетников отхлебнул из её чашки, махнул официанту и жестом попросил себе такую же. — По мне, а что ты можешь сделать?

— Ты не в контексте, — заключила младшая Миёси. — Мой своеобразный законопослушный товарищ. Хотя в юридических моментах шаришь. В специфических областях уголовного права, но тем не менее, да?

— Это здесь причём?

— Интерес государства к нашим счетам был, есть и будет всегда, — она на секунду сдвинула рубашку, приоткрывая на плече клановую татуировку. — По вполне понятным причинам, согласен?

— Конечно.

— Но вот уже несколько лет после принятых поправок финансовая информация может раскрываться исключительно по решению суда — всё прочее является преступлением. Потому что отход от закона.

— Пока понятно.

— Есть прописанная поправками процедура. Нарушение этой процедуры, как и любой другой — нарушение закона, — Моэко на всякий случай повторила правовые аксиомы. — «Если нарушается установленная процедура, нарушается закон», это учебник.

— Дальше?

— В первое время и фискалы, и профильный департамент МВД по инерции пытались совать нос в наши деньги, да и не только они — интересовались, как ты говоришь, «фотографиями дня» по старинке, без решений суда.

— На основании ведомственного запроса? И получали информацию, хотя поправки уже действовали?

— Да.

— Как ответили вы?

— Отбили желание нарушать закон, раз за разом очень больно ударяя по всем рукам без разбора. — Она нехотя добавила. — До похода с тобой думала, что те нехорошие желания мы отбили навсегда, — кивок через улицу в направлении банка. — Ошиблась.

— Чувствую себя инопланетянином. Вроде и на одном языке говорим, а смысл ускользает.

— У нас наработан комплекс мероприятий именно что на такие случаи… — Моэко с досадой цокнула от выплеснувшегося из чашки кофе.

В последнюю секунду, однако, она успела увернуться и чёрная жидкость пролилась на пол, не на одежду.

— … кто-то, подставивший банк, словно на другой планете собирается жить, — завершила она. — Мы отвесим трендюлей банку — те, в свою очередь, найдут способ отыграться на зачинщиках. У финансистов есть ну очень хорошие собственные возможности, поверь! Нашим не уступают, потому что там даже не миллионы, а миллиарды!

— Объяснишь? — попросил Решетников. — Я со своего уровня не вижу вариантов, уже молчу, почему ты в это так вцепилась. Ну да, очередное нарушение, но на фоне остального в мой адрес — мелочи. Я скорее из вредности встал в позу.

— Нарушения в твой адрес давай считать болезнями. По аналогии, на каждую болезнь есть свой профильный врач.

— И?

— Я согласна, что гепатит и перелом лодыжки могу как стоматолог не вылечить, образно. Но когда на моих глазах возникают проблемы с зубом, доставляющему эти проблемы именно дипломированного стоматолога следует опасаться больше прочих. Особенно если всё происходит в моём стоматологическом кабинете, извиняюсь за кривую аналогию — читай, на моей территории.

— Объясняй! — потребовал Такидзиро, устраиваясь поудобнее, упираясь при этом в женское бедро и наваливаясь на закуски. — Ничего не ясно!

* * *

— Что ты знаешь о сокайя? — Моэко тоже не заморачивается этикетом и ест со мной из одной тарелки, благо, палочками удобно.

— По большому счёту, ничего, — констатирую после некоторого размышления. — Понимаю, что шантаж, но предполагаю, что там не всё так просто? Как кажется обывателю?

— Мелькали в общении детали, длинным шерстяным носком не выглядишь, если тебя узнать чуть ближе.¹ Ты точно обыватель? — уточняет она. — Я без претензий, для понимания.

— В данном случае точно. Если что и знаю, то по другой части. И у меня уже сложились свои подозрения — всё расскажу, но давай вначале растолкуешь ты.

— Итак, сокайя. Классическая схема, против этого банка — самое оно. Вначале внедряемся в число миноритарных акционеров с помощью скупки небольших пакетов акций — можно даже раскошелиться, чтобы получить голос в совете, потом стократно окупится.

— Хм.

— Обычно миноритарщики на заседания не ходят, — Моэко старательно налегает на овощи и мою рыбу. — Пара десятков наших крепких парней, ставших теми самыми микро-акционерами, дружно явятся на следующее собрание. Ещё раз: процедура сколько раз отработана, коллектив сыгран, а два десятка воспитанников МОЕГО отца в условиях замкнутого зала стоят как бы не полусотни корпоративных охранников. Тем более, в банке столько народу на таких мероприятиях не бывает, дальше объяснять?