Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 6

— Я — не мой дед, но тогда на площади, если стремиться к выгоде, легче было не стоять в заслоне, а продать информацию в МВД. Верите, что выиграл бы я больше?

Дипломат встряхнулся:

— Погодите, соображу. Да, — сказал он через несколько секунд с другим лицом, — не подумал. Простите за резкость.

— Извинения приняты. В свою очередь, простите и вы меня за то, что по факту впутал вас в свои проблемы.

— Не знаю, что ответить. Вы — живая легенда, ваша фамилия — просто легенда, а то, чем мы сейчас занимались, явно лежит за границами моей персональной нравственности.

— Вас больше никто и никогда не потревожит от меня, во всяком случае, с подобными просьбами.

— Вы поэтому отошли и разговариваете со мной один на один?

— Да. Мне почему-то это показалось важным.

— Спасибо. Хорошего дня, — а последнее прозвучало где-то даже дружелюбно.

— Взаимно. — Мая тоже поклонился, несмотря на то, что изображение погасло где-то половину секунды назад.

— Всё? — дочь от нетерпения едва чечётку каблуками не выбивала. — Мы можем ехать?

— Да. — Миёси-старший протянул гаджет двумя руками хозяину и опять качнулся вперёд в жесте вежливости. — Благодарю за неоценимую помощь, Решетников-сан. Я рад иметь такого друга семьи, хотя изначально мы знакомы не напрямую.

Последнее он выдал на автомате, по привычке зашивая сразу два смысла: в самом деле спасибо — первое, и я буду не в восторге, если у тебя с моей дочерью окажется что-то больше дружбы — это второе.

Глава 18 (публикую 2 главы с разносом в 1 мин. Это 2я, перед ней 1я)

Светловолосый, которого другие почему-то считали неотёсанным, этикет в ответ выдержал до половинки толщины волоса:

— Не стоит благодарности. Вы наверняка согласитесь с высоты прожитых лет, что в жизни случаются моменты, когда материальное утрачивает значение.

— Пожалуй. Но что тогда остаётся?

Бойцы с грохотом отодвигали крышку над лестницей.

— Одним словом не ответишь, — вздохнул стажёр. — Где-то приходилось встречать формулировку, что любовь — это совпадение трёх пунктов, здесь, здесь, и здесь. — Он по очереди коснулся лба, сердца и паха.

— Умно, — согласился оябун.

— Ответ, что остаётся: видимо, если исключить меркантильные моменты, остаётся сердце, — пожал плечами Такидзиро и направился вверх.

Моэко отодвинула удивившегося отца и взбежала по лестнице вслед за подзащитным.

А она и двигаться стала иначе с этим своим спортом в бассейне, машинально отметил глава Эдогава-кай. Стремительнее, легче, изящнее. Если бы сегодняшний результат по сбросу веса, да раньше на несколько лет — каких бы вершин в каратэ-до девочка могла достичь. Или в смежной дисциплине, эх-х.

То, что дочь может оказаться равнодушной к достижениям на ниве большого спорта, оябуну в голову не пришло.

* * *

— Держи. — Ута поставила на стол перед Хонокой чашку и собственноручно налила в неё из заварника. — Чего-нибудь покрепче капнуть? — в собственном кабинете у главной айтишницы корпорации горячительное, разумеется, имелось.

— Нет. Хотя погоди. Давай.

Уэки наклонилась, извлекла из приставной тумбы три бутылки и бухнула их перед подругой:

— Арманьяк. Виски. Текила. Выбирай.

— А нашего ничего нет? — Хаяси скрутила пробку с Хосе Куэрво и принюхалась.

— Не держу. Сама нальёшь или за тобой поухаживать?

— Сама. — Финансистка запрокинула голову и сделала пару глотков прямо из горлышка. — Фуф-ф-ф. На, можешь закрывать, мне хватит.

— Полегчало?

— Ну, как сказать, — Хонока уныло покосилась в окно. — С другой стороны, бывало и хуже. Кстати, отчего это ты такая серьёзная весь вечер? Как подменили.

— Даже дураки не всегда веселы! — жизнерадостно ухмыльнулась Уэки. — А у нас вроде как полон воз проблем. — И дальше, без паузы. — Так и будешь голову в песок прятать или честно себе признаешься?

— В чём? — Хаяси добросовестно изумилась.

— В том, от мысли о чём старательно отворачиваешься.

— Ну подскажи, раз такая умная, — глава секретариата финансов устроилась поудобнее. — А ведь работает, — в следующую секунду она задумчиво покосилась на бутылку. — И настроение поднялось, и мозги включились.

— Главное — с этим делом не частить, — назидательно заметила айтишница. — А то привыкнешь к градусу и твоя жизнь стремительно покатится вниз.

— Кто б говорил. Так на что ты хотела меня развернуть?

— Ты втрескалась, но старательно изображаешь страуса. Причём именно в разговоре с собой.

— Не дури, — Хаяси отмахнулась. — Я и раньше бы так не сказала, будем откровенны, а уж после того, что он вытворил… Этот второй паспорт — ну что ему стоило предупредить заранее? В итоге выглядели идиотами оба, зато стажёр на коне.

Её лицо покраснело, в глазах появился блеск.

— Я не о Ране, — покачала головой Ута. — Там как раз понятно. Голый расчёт с обеих сторон, и у тебя, и у него, о любви речь изначально не шла.

— О ком тогда? — Хонока переводила ленивый взгляд с арманьяка на виски.

— О Решетникове.

В кабинете повисла мёртвая тишина.

— Ты же сейчас пошутила? — жёстко, как с чужим человеком либо как будто во время конфликта уточнила Хаяси.