Кто убил герцогиню Альба, или Волаверунт

О. — Я вижу, что должен внести уточнение. И был, и не был. Я постоянно пользовал герцогиню, но четыре года назад она приняла решение заменить меня доктором Дураном. Я оставался в ее распоряжении, и не мог по-другому; это было моим моральным долгом — по-прежнему являться во дворец по первому зову и лечить членов ее семьи и слуг. Однако, что касается самой герцогини, ее я уже больше никогда не лечил, за исключением нескольких случаев легкой простуды, а также за исключением случаев, когда в городе не оказывалось моего упомянутого коллеги.

В. — Почему же тогда вас позвали той ночью?

О. — Меня позвали не сразу, я думаю, что сначала послали за доном Франсиско, но не нашли его. А старый Бонелльс всегда на месте и всегда готов поспешить на помощь кому угодно, а тем более самой герцогине, как ему предписывают долг врача и христианская мораль.

В. — Не следует ли понимать ваши слова в том смысле, что другой врач их лишен?

О. — Боже упаси! Я этого не говорил. Наверное, доктор Дуран имел весьма веские причины к тому, чтобы не броситься немедленно на помощь, поскольку он, повторяю, в полной мере заслуживает моего профессионального уважения.

В. — Какое у вас сложилось мнение относительно болезни, мучившей герцогиню?

О. — Вы сыплете мне соль на раны, сеньор шеф полиции. Учитывая, что я четыре года не лечил свою пациентку, это был не самый подходящий случай, чтобы сделать заключения о ее состоянии. Сначала я решил было, что у нее отравление, одно из тех, что вызывается летними миазмами; но потом выяснил, что сеньора герцогиня, противу всех рекомендаций, в том числе и моих, настояла на своем путешествии в Андалусию; узнав от сеньориты Каталины, что сеньора герцогиня позволяла себе вступать в контакт с больными, я склонился к мысли, что она заразилась одной из тех ужасных лихорадок, которые в течение нескольких дней протекают скрытно, а затем вдруг проявляются в острой форме. Что и случилось на самом деле.

В. — Думаете ли вы, как и другие, что организм герцогини был угнетен и ослаблен и, соответственно, предрасположен к тому, чтобы воспринять любую болезнь?

О. — Герцогиня была крепкой женщиной, ей не исполнилось еще и сорока лет. Ну а если она страдала от старых болезней, которые лечили неправильно или небрежно, об этом я ничего не могу сказать. Доктор Дуран, который пользовал ее в течение последних четырех лет, может рассказать об этом лучше, чем я. Я же ограничил себя тем, что было мне доступно, и должен сказать, что по воле Бога потерпел поражение, и, как только узнал, что Франсиско собирается приехать, решил отправиться домой, чтобы не вмешиваться в лечение доктора Дурана и не высказывать сомнений, ибо к таким вещам я питаю самое глубокое отвращение.

В. — Не мелькнула ли у вас в какой-то момент мысль, что герцогиня могла быть отравлена?

О. — О чем вы говорите? Ни в какой момент. Да и кем? Боже правый! В доме де Альба такого не может быть. Мы живем в Испании, сеньор шеф полиции, и хотя нас одолевают демоны, ничто так не чуждо испанской душе, как яд — самое коварное и предательское оружие. Нет, я полностью отвергаю такое подозрение.

В. — Следовательно, вы отрицаете, что кто-либо мог быть заинтересован в том, чтобы физически устранить герцогиню?

О. — А зачем бы ему это делать? Ведь это была герцогиня де Альба! Она имела свои слабости — а кто их не имеет? Была, может быть, немного непостоянной, выдумщицей, и поэтому была иногда склонна к капризам и к фантазиям, я имею в виду некоторые формы знахарства, но ведь за это никого еще не отравляли, сеньор! А кроме того, врач с таким большим опытом, как у меня, сразу обнаружил бы признаки отравления и принял бы необходимые меры, а в случае неудачи потребовал бы вскрытия. Но ничего такого не произошло, и это лучший ответ на ваш вопрос.

Мы отпустили сеньора Бонелльса, немного разволновавшегося во время последних своих показаний, и пригласили войти дона Франсиско Дурана. Встретившись, лекари приветствовали друг друга весьма холодно, но вежливо. Молодой врач уселся и стал задавать нам вопросы, поэтому мы были вынуждены заметить ему, что он здесь для того, чтобы отвечать. Ниже мы приводим содержание опроса.

Вопрос. — Ваше имя?

Ответ. — Франсиско Дуран-и-Конде.

В. — Кем вы приходитесь покойной?

О. — Я домашний врач, с 1798 года.

В. — Вы сменили дона Хайме Бонелльса?

О. — Бонелльс уже успел сказать? Бедный старик. Для него это было нелегко, и он не может забыть об этом. Он говорил обо мне очень плохо?

В. — Пожалуйста, доктор Дуран. Мы вам повторяем: спрашивать — наше дело. И наш допрос совершенно конфиденциален.

О. — Хорошо-хорошо. Я понимаю. Так лучше. Не будем терять времени напрасно. Спрашивайте.

В. — По какой причине вы стали врачом сеньоры герцогини?