Кто убил Оливию Коллинз?

— При чем тут они, мы же не с ними сейчас разговариваем. По-моему, тебе пора уже забыть об этом. Брось, можно подумать, что вы дружили.

— Ты все еще загораживаешь телевизор, — холодно произнесла Крисси.

Мэтт сжал губы.

— Знаешь что, Крисси? — сказал он. — Пошло оно к черту. Давай поговорим про Оливию. И о том, почему ты можешь порадоваться ее смерти.

У Крисси екнуло сердце.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что ты, скорее всего, радуешься, что ее больше нет.

Крисси приподнялась на диване.

— Ты это о чем?

— Я знаю, что она тебе угрожала.

— Я… я… Откуда ты знаешь?

Крисси побледнела и почувствовала, как у нее немеют лицо и тело, как будто перекрыли кран. У нее словно наступил внезапный паралич.

— Я все знаю, — сказал Мэтт, и от его взгляда у нее побежали мурашки по спине.

Дверь гостиной открылась, и на пороге появился Кэм.

— Вы что, ругаетесь? — поинтересовался он.

На нем была пижама с рисунком из «Звездных войн», брюки чуть ниже колен. Они купили ее, когда Кэму исполнилось девять, но и в одиннадцать, поношенная, линялая и уже слишком короткая, она оставалась у него любимой.

— Ты почему не спишь? — спросила Крисси.

Мэтт посмотрел на них обоих, покачал головой и вышел из комнаты.

Крисси почувствовала, как тело облегченно расслабилось. Молодец, Кэм, вовремя.

— Мне не заснуть, — сказал Кэм, присаживаясь к ней на диван.

Крисси вгляделась в лицо сына.

Она уже привыкла, что общение с сыном не обходилось без крика, визга, уговоров и выпрашиваний. Кэм стал явлением природы, с которым приходилось как-то жить. Иногда от одной мысли о нем ей становилось дурно.

Последнее время Крисси очень редко смотрела на него. Она смотрела за ним. Она смотрела сквозь него. Но не на него самого.

Сейчас она обратила на него внимание. Да, он злится, он встал без разрешения, но она не видела непослушания или наглости. Перед ней был расстроенный и испуганный мальчик.

Она протянула руку и коснулась его щеки, покрытой веснушками и расцарапанной во время очередного приключения, но такой нежной. У него еще оставалось в лице что-то совсем детское, легчайший намек на того вечно взъерошенного белоголового карапуза с большими голубыми глазами, который так радовался ей когда-то.

У нее перехватило дыхание и стиснуло грудь от нахлынувшей любви к сыну. Все это время, которое она провела одна с Кэмом, пока он был маленький, останется с ними навсегда. У Мэтта не было такой близости с сыном.

— Будешь смотреть со мной «Британия ищет таланты»? — спросила она.

Кэм удивился, но кивнул. Он ждал, что на него накричат, заставят идти обратно спать, пригрозят наказанием.

Крисси вытянула руку, вместе с пледом, который лежал у нее на плечах, и Кэм забрался к ней под бок. Он взглянул на мать, потом на телевизор — она снова включила звук, хор на экране собирался петь «Иерусалим».

Крисси поцеловала его в макушку, пахнущую шампунем, озоном и чем-то сладким. Сейчас ей просто хотелось побыть с сыном и не думать о том, что сказал Мэтт.

— Хорошо поют, — сказал он.

— Да, хорошо.

— Можно мне колу?

— Не наглей.

Она почувствовала, что он улыбается, и прижала сына к себе.

— Кэм?

— Ага?

— Прости за вчерашнее. Ты, наверное, очень испугался… всего этого. А потом еще я на тебя набросилась. Я… я, кажется, сама была немного в шоке. Мне нужно было с тобой поговорить. Все же мисс Коллинз наша соседка. Я даже не спросила тебя, как ты себя чувствуешь.

— Все нормально.

— Если у тебя потрясение, это вполне естественно.

— Да нет, все в порядке. Мне наплевать, что она умерла.

Крисси застыла.

— Ты это о чем, сынок?

Кэм поднял на нее глаза. Взгляд у него был грустно-озабоченный, как будто он скрывал какую-то жуткую тайну. У Крисси часто забилось сердце.

— Мам, она была плохая тетя, — сказал он.

Оливия №4

Я подловила Крисси Хеннесси, когда она развешивала стираное белье на сушилке у себя в патио с таким отрешенным выражением лица, будто унеслась куда-то за тридевять земель от вольно развевающихся на веревке мужниных трусов.

Она даже не замечала меня, пока я не засунула руку в стоявшую перед ней корзину и не подала ей рубашку — тут она схватилась за грудь и ахнула.

— Господи, Оливия, как же ты меня напугала.

И рассмеялась, своим нежным радостным смехом.

— Ну, извини. Может, помочь?

Я взяла одну из рубашек и повесила ее на веревку, а она стояла и в удивлении смотрела на меня.

— Мэтт сегодня дома?

— Угу.

Прозвучало это многозначительно, словно она хотела от него избавиться. Что ж, это я понимала.

— Вот здорово. Очень много он работает, правда?

Она взяла полотенце и принялась расправлять его, двигаясь вдоль веревки в противоположную от меня сторону. Кивнула. Вот и вся благодарность мужу, который всем ее обеспечивает.

— Тебе так повезло с мужиком, Крисси. Думаю, многие готовы на убийство, лишь бы оказаться на твоем месте.

Она подозрительно посмотрела на меня. Я рассмеялась.

— Ну, нет, не я. Оставь себе. Господи, ну какая из меня разлучница!

— В этом я не сомневалась, Оливия.

Она улыбнулась. Боже мой, какая самоуверенность. Она могла изменять Мэтту сколько угодно, но он-то после нее и не посмотрит ни на кого.