Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы

Для чего это нужно? Для того, видимо, чтобы убедить, что на пути нового препарата стоят, по обычной терминологии "Огонька", "сталинисты", "противники перестройки", а перфторан будто бы готов к массовому применению и способен спасать больных от неминуемой смерти. Ради "доказательств" этого А. Рыскин идет на подтасовки фактов, на вольную их интерпретацию.

По версии корреспондента "Огонька", оказывается, все, кому была введена в клиниках и в госпиталях перфторановая эмульсия, находились в тяжелейшем, критическом состоянии, когда никакие другие препараты уже не помогали. Для чего этот вымысел? Для того чтобы поразить читателя: "все, почти все эти когда-то безнадежно больные люди живы, здоровы". Факты, увы, свидетельствуют об ином: примерно каждый третий, кому вводили "голубую кровь", скончался. И эту печальную статистику сообщили не медики и не авторы препарата. Данные получены лишь благодаря скрупулезной работе следствия. Стыдно говорить, но не врачи, проводившие клинические испытания, а следователи рылись в архивах клиник и госпиталей, добывая для науки ценнейшие сведения о применении перфторана, в частности в военно-полевых условиях Афганистана. А реаниматолог госпиталя имени Бурденко полковник медицинской службы В. Мороз, публично уверял нас в блестящих результатах, умышленно вдвое завысил в отчетах число раненых, получавших препарат, и вдвое же занизил количество умерших (по В. Морозу 122 и 14, фактически 64 и 27). Как видим, умерших "афганцев" — почти половина.

Такая статистика, конечно же, портит впечатление, которое пытается навязать А. Рыскин читателю. И он продолжает развивать надуманную версию проведения клинических испытаний препарата: если его вводили безнадежным больным, то и сам факт смерти не играет никакой роли в оценке препарата — виновата "смертельная травма", а вот выжил человек — победа "голубой крови". Эдакий беспроигрышный вариант, позволяющий корреспонденту "со всей ответственностью сделать вывод: во время испытаний в Афганистане 2/3 безнадежных пациентов из тех, кому вводили перфторан, были спасены!"

Да, только на такие оценки и согласен журнал. Но как быть с тем, что препарат в госпиталях и клиниках применяли для самых разных больных — от действительно безнадежных раненых до алкоголиков, что у пациентов значится около ста различных диагнозов (то есть препарат вливали всем подряд), что перфторан вводили на фоне непрекращающейся интенсивной терапий, вместе с другими медикаментами, кровью и иными кровезаменителями, что в ходе клинических испытаний не было создано контрольных групп больных, а таково основное правило всякого медицинского эксперимента, и что итоговые данные фальсифицировались? Выявить истинное действие перфторана тут просто-напросто невозможно, не говоря уж о том, что были и нарушения, граничащие с преступлением: самовольное, без разрешения Фармкомитета, применение, "голубой крови" в клиниках, а после того как оно было получено (по подложным данным) — апробирование на больных отдельных ее фрагментов, а также использование перфторана с измененной прописью, то есть по сути вообще нового препарата, когда последствия непредсказуемы. Как все это следует квалифицировать? На наш взгляд, как глубоко безнравственные эксперименты на людях, преследующие отнюдь не научные, не медицинские цели. Что и показали дальнейшие события с выдвижением разработчиков препаратов на Государственную премию — на основе, повторимся, фальсифицированных результатов испытаний.

У А. Рыскина и других авторов без конца делаются ссылки на некую сказочную историю спасения пятилетней девочки. Сюжет прямо-таки для романа: тут и безнадежная ситуация и срочно созванный консилиум, и вовремя доставленная, хотя пока не апробированная "голубая кровь", которая помогла ребенку продержаться двое суток и вернула к жизни. Специалисты, исследующие ситуацию с перфтораном, разыскали девочку. И выяснилось, что при лечении ребенка использовались традиционные методы интенсивной терапии: переливание крови, альбумина, плазмы… А о консилиуме, про который упоминает корреспондент "Огонька", о введении "голубой крови" в истории болезни нет записей. Сами медики говорят: мол, ввели однажды перфторан, но лишь тогда, когда девочка была уже вне опасности. Проделал это палатный врач, а вот записать в историю болезни забыл. Вводили ребенку "голубую кровь" или нет, судить не беремся (странная забывчивость врачей и усердие журналистов: о чудодейственном спасении ребенка "голубой кровью" не раз говорилось по ЦТ, писалось в журналах…), но то, что новый препарат не имеет никакого отношения к ее спасению, абсолютно ясно.