Кто укокошил натурщика?

— Что с трупами делать? — Свенелд, присев на корточки на границе суши и воды, зачерпывает ладонями из Днепра и смывает с рук и лица красные брызги.

— Князей, пожалуй, можно закопать здесь, в городе, а остальных, чтобы не возиться, просто выволочь за город подальше, раскидать по лесам и лугам. Пусть вороны пируют, орлы, волки, львы и другие твари. А здесь кровь надо засыпать песком, а то неприятно…

Кстати, львы… Живя в Новгороде, а тем более на родной шведской земле, на львов не поохотишься — нет их там, на севере. Зато здесь… Охота на львов — знатное развлечение, достойное великого конунга. Вот ещё одно преимущество жизни в Киеве. Так думает Халги, наблюдая, как оставшиеся в живых киевляне, которых вытащили из хижин и подгоняют его воины, волокут убиенных, оставляя на грунте рубиновые полосы. Конунг ёжится: бабы визгливо голосят над покойниками и от этого воя у него мороз по коже. Но такова традиция, не запрещать же. Дрожащий подросток искоса зыркает на суровых пришельцев, что подталкивают его к трупику в рубиновой луже. Испуганно вспорхнул пёстрый мотылёк с рыжей косички.

Итак, теперь он, конунг Халги — властелин Киева. Громко, чтобы слышали и соратники и туземцы, изрекает:

— Киев будет матерью городов руцских!

Сказал и сам удивился: имел в виду — городов шведских, а брякнул: «городов руцских»! Ну, то есть руцы — это ж и есть шведы: финны называют шведов руцами. Но почему он, швед, говоря по-славянски, употребил вдруг финское слово? Видать, живя в Новгороде среди финнов да славян, он уже начал понемногу забывать родной шведский язык, но слова туземцев ещё путает. Ох уж эти туземцы. Бестолковые славяне даже имя его — Халги, что значит Вещий — перекручивают на свой лад и говорят то «Олги», то «Олег»… Ну да ладно, сказал и сказал. Все его разноплеменные соратники — и шведы, и славяне, и финны — поняли же, что он имел в виду. Зато как славно сказано! Какая броская формулировка! Эти слова будут передаваться из уст в уста, думает Халги, и войдут в историю!

Восхитив соратников исторической фразой, конунг направляется осматривать княжеские хоромы на холмах, где ему теперь предстоит жить. Вдруг возле него возник мохнобровый мужичок со скользкими глазками; семенит рядом, забегает вперёд, заглядывает в очи и заискивающе лепечет что-то: «…как и было задумано… поверили, ничего не заподозрили… никакой обороны, никакого сопротивления… легко, как овец… а если бы не я…»

— Получишь обещанное, не волнуйся, — бросает Халги, брезгливо отстраняя попрошайку сильной рукой.

И вдруг его суровое лицо расплывается в улыбке: конунг узрел смешную зверушку, похожую на хвостатого человечка. Обезьянка забавно суетится, пытаясь удрать от пришельцев, но её не пускает поводок, запутавшийся в прутьях куста. Халги, освободив намотавшийся на ветки кожаный шнур, подтаскивает зверька, хватает и, похохатывая от комичных гримас мартышки, продолжает восхождение на холм киевский…

Да, первый день в Киеве…

А затем не всё так сложится, как планировалось.

Халги планировал стать основателем новой монархической династии; рассчитывал, что Киевской Русью сотни лет будут править его потомки. Ан нет: никаких потомков у него не будет. Он несколько раз будет женат, будет иметь и много внебрачных связей, но ни одна из женщин не родит ему ребёнка. Он сначала будет думать, что проблема в женщинах, но когда брошенные им станут рожать от других мужчин, поймёт — проблема в нём самом. Будет обращаться к знахарям-кудесникам, но они не помогут…

Он планировал сделать Киев шведским городом, даже «матерью городов шведских», но вместо этого под влиянием туземцев-славян и он, и его земляки, сами здесь, так сказать, ославянятся. Станут говорить преимущественно по-славянски. Примут славянские обычаи. Станут молиться не скандинавскому Одину, а славянскому Сварогу (впрочем, оставаясь так называемым язычником, Халги не будет притеснять немногочисленных киевских иудеев и христиан, даже позаимствует у последних и распространит среди язычников христианское летоисчисление, согласно которому захват им Киева случился в году 6390-ом от сотворения мира). Даже свои скандинавские имена станут произносить на славянский манер: не Ингвар, а Игор, не Халга, а Ольга, не Рьорик, а Рюрик, не Валдемар, а Володимер… Сам он, конунг Халги, станет официально называться князем Олегом.