Кто умирает?

Через несколько дней в пять часов утра, медитируя с первой группой, я начал чувствовать боль у себя в груди. Наблюдая, как это ощущение усиливается и углубляется, через несколько минут я подумал, что переживаю галлюцинацию умирающего. Не удивительно, думал я, принимая во внимание, со сколькими людьми я был, когда они умирали. Я не знал, откуда ко мне приходит это ощущение, но все, что я мог сделать, – это оставаться открытым, чтобы увидеть, что принесет с собой следующее мгновение. Мне казалось, что давление вытесняет что-то из моих легких. Мне приходилось сосредоточиваться на каждом дыхании. Создавалось впечатление, что я должен был сознательно втягивать в себя кислород, чтобы не потерять сознание. Поскольку дышать мне становилось все труднее, а боль распространилась по всей груди, я чувствовал тенденцию тела сжиматься после каждого вдоха, но до тех пор, пока я оставался открытым, у меня было пространство для переживания.

Так я пребывал с происходящим, не называя его и даже не пытаясь понять его, а просто стараясь оставаться открытым к нему. И вот через десять минут я услышал голос Робин: «Мы были так близки, мы так много дали друг другу, и хотя мне нечем отблагодарить тебя, я знаю, что ты хочешь знать, как чувствует себя умирающий, и поэтому я делю с тобой свою смерть». «Что же, это очень интересная мысль, – думал я про себя, – какой бы она ни была, истинной или ложной, это всего лишь мысль». Я настраивался на то, чтобы «не знать», но все же чувствовал, что переживаю процесс умирания, каковы бы ни были причины этого. С каждой минутой мне было все труднее дышать, и я чувствовал, как все тело переполняется чувством опасности. Загорелся красный свет. Очевидно, происходило что-то такое, что тело рассматривало как угрозу. Когда я наблюдал попытки тела привязаться, во мне появлялся страх. Было похоже на то, что тело непроизвольно пытается ограничить огонь внутри, пытается не выпустить его наружу, но огонь прожигает себе путь.

Я пытался просто дышать, не думать больше ни о чем, потому что чувствовал, что если я отвлекусь, то сразу же потеряю сознание. В теле была только боль и тихий свист воздуха, который с большими усилиями входил в легкие и выходил из них. Где-то через двадцать пять минут я стал чувствовать такое сильное давление в легких, что казалось, что что-то выталкивает меня наружу, однако я не мог справиться с этим. Я чувствовал, что просто должен предоставить этому ощущению пространство, что любые попытки контролировать его заставят меня взорваться. Я чувствовал себя, как тюбик с зубной пастой, который начали сдавливать, не открутив колпачок. Но внезапно ум сказал: «Оставаться внутри? Зачем?» – и ответа не последовало.

Внезапно на меня снизошел великий покой. Мои ценности сильно изменились: покинуть тело мне показалось совершенно уместным, и не было никаких оснований сопротивляться или привязываться. Я чувствовал себя так, будто вспомнил то, что забыл, когда родился. После этого давление в груди показалось мне совершенно естественным. Я понял, что оно делает именно то, что должно было делать: выталкивает меня из тела. Прекрасно! Смерть теперь уже не была угрозой. Фактически, она стала еще одним бессмысленным пузырьком в потоке изменений и несла в себе чувство радостного ожидания. Казалось, она говорит мне: «Зачем оставаться в теле? Как ты мог быть настолько глупым, чтобы держаться за него? Все пребывает в совершенстве!» Меня переполнило понимание того, что все таково, каким оно должно быть. В свете этого понимания я перестал относится к боли и давлению как к врагам, а увидел в них друзей. Это было очень приятно. Это не противоречило моим намерениям, а вполне соответствовало им. Приоритеты изменились: «Пусть это случится, продолжай, продолжай, пусть все будет так, как оно должно быть!» Боль по-прежнему присутствовала, но раскрытие было грандиозным. Я не цеплялся больше за жизнь. Моя жизнь простиралась за пределы тела. «О, это так и должно быть; все случается идеально!» И снова я услышал в своем сердце голос Робин, которая сказала: «А теперь пришло время перестать быть Робин и стать умирающим Христом», – и тогда переживание стало не похоже даже на отождествление с тем, кто умирает, со мной или с ней; это был просто совершенно развивающийся процесс. Теперь я чувствовал себя не телом, а кармическим узлом, процессом в его следующей совершенной стадии, сознанием, выходящим из сосуда, смертью, которая есть лишь еще одна часть жизни. Тишина.

Когда звон колокольчика возвестил о конце медитации, ум спросил: «Что это было? Может, интересная галлюцинация, а может… кто его знает». Я поднялся, но боль в груди все еще чувствовалась. Придя завтракать, я еще не успел притронуться к пище, как меня позвали к телефону. Звонил брат Робин. Она только что умерла.