Кто управляет Россией?

Это 21-я строфа известного произведения немецкого поэта Гейне «Balthasar». Она отличается от подлинной строфы у Гейне отсутствием очень маленького слова «аЬег», т. е. «но все-таки». Когда читаешь это произведение в подлиннике, становится ясным, почему выкинуто это слово. У Гейне 21-я строфа — противоположение предыдущей 20-й строфе. Следующая за ней и связана с предыдущим словом «аЬег». Здесь надпись выражает самостоятельную мысль. Слово «аЬег» здесь неуместно. Возможен только один вывод: тот, кто сделал эту надпись, знает произведение Гейне наизусть» (Соколов Н.А. Убийство Царской Семьи. Из записок судебного следователя Н. А. Соколова. — М„1998). И это весь комментарий зловещей надписи в книге Соколова, при том намеренно упущено еще одно отличие оригинала Гейне от надписи в подвале Ипатьевского дома: у Гейне имя библейского царя передано как «Balthazar», а автор надписи изображает его так — «Belsatzar», то есть «Белый Царь», ясно давая понять, что это строки приговора Русскому Царю, именуемому в своем народе «Белым Царем». В чем причина такого поверхностного, с изъятием важных подробностей вывода Соколова — автор надписи знал Гейне наизусть, и только? Может быть, в страхе? Но ведь он сам считал себя обреченным и в деле расследования шел до конца, как Вильтон и Дитерихс. Скорее всего, перед нами текст Соколова с изъятыми из него чужой рукой главными выводами следователя, близкими по сути тому, что было сказано прежде его соратниками. Но помимо простых изъятий, это еще позволяло бы считать текст книги заслуживающим некоторого доверия, в «записках следователя» существует масса лживых «вставок», которые наверняка не могут служить «документом эпохи», они должны быть выявлены и тщательно отделены от правды. Вставки имеют разный объем — от кратких реплик до целых глав. Небольшие реминисценции направляют мысль читателя в нужное фальсификаторам русло. Снятие темы ритуального убийства отчетливо проступают в следующих фразах: «Из десяти человек пятеро были не русские и не умели говорить по-русски. Юровский, знавший немецкий язык, говорил с ними по-немецки… Из остальных пяти один был русский и носил фамилию Кабанов. Другие четверо говорили по-русски, но их национальности я не знаю» (там же).

Семью «убили чекисты под руководством Юровского» (там же), но его деятельность носила характер «черной» работы… какие-то иные люди, решив судьбу Царской Семьи, пробудили преступную деятельность Юровского» (там же). Среди каких-то иных людей названы те, кого нельзя не упомянуть, будет очевидна грубая фальсификация документа — Голощекин и Свердлов, и указано, что «судьба Царской Семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве» (там же, с.328). Но дальнейшие «концы», о которых мы знаем из других источников и о которых точно знал Соколов, тщательно спрятаны фальсификаторами: «Были и другие лица, решавшие вместе с Свердловым и Голощекиным в Москве судьбу Царской Семьи. Я их не знаю» (там же).

Само убийство, описание которого поражает в «записках» бесстрастием, имеет удивительный для осведомленного во всем следователя комментарий: «Наш старый закон называл такие убийства «подлыми» (там же). И только?! В подаче следственного материала об убийстве в книге Соколова бросается в глаза телеграфная краткость и голая фактологичность. Поразительное бесстрастие автора было бы оправдано именно жанром строгого судебного расследования и особенностями стиля неискушенного в литературном творчестве следователя, если бы не явное, лезущее в глаза, назойливое пристрастие и эмоциональность, словоохотливость и многоречивость в тех главах записок, которые посвящены оценке личности Государя, характера Императрицы, роли в их жизни Григория Распутина. Главы эти к делу расследования убийства Царской Семьи абсолютно не относятся и потому подпадают под подозрение как «вставные», то есть принадлежащие не самому Соколову, а фальсификаторам его «записок».