Кто ушел и кто придет (СИ)

«Наверное, я хотела ее признания только потому, что она моя мать, - подумала Мадлон. – Это лишь стремление ребенка удержать взрослого – древний инстинкт, глупый, как все эти инстинкты, но мы пока еще не научились от них отделываться. А не жалею о ней потому, что она не относилась ко мне так, как я в то время хотела бы. Это сейчас я понимаю, что все, что мне требовалось, она давала, а тогда я, наверное, хотела только чтобы она побольше находилась рядом или обнимала меня, вот как Френсис сейчас делает».

И хватит все это перетряхивать, что-то она начинает расстраиваться из-за таких мыслей. Чего доброго, скоро разрыдается, как Метени, уже и так глаза мокрые. Надо идти дальше, зря она тут остановилась.

Спустя три часа и десять километров по показаниям навигатора, она подошла к реке. Моста здесь не было, машины переправлялись вброд. Мадлон посветила на воду - неглубоко, можно перейти, только разуваться не стоит - дно каменистое, босиком будет скользко. Течение сначала едва ощущалось, но на середине стало мягко и сильно подталкивать. Мадлон подумала, что надо было прихватить палку для опоры, но дно уже пошло на подъем. На берегу она вылила воду из ботинок, отжала штаны, мокрую обувь прицепила к рюкзаку и зашагала дальше.

Темнота редела, в низинах скапливался молочный туман, на горизонте разгоралось фиолетовое зарево восхода. Поднявшись на очередной холм, Мадлон решила, что пора позавтракать, нашла удобный камень, села и разложила провизию. Френсис собрал ей несколько отличных перекусов – в контейнерах нашлись заботливо нарезанные хлеб, мясо и сыр, в термосе – чай. Две плитки шоколада, пакетик с сухофруктами, два белковых брикета – их отец, видно, сунул на самый крайний случай, если она заблудится или еще почему-то надолго застрянет.

Еще через час она свернула с дороги на еле заметную тропу, без конца терявшуюся среди валунов и кочек. Там и тут в траве блестели зеркальца воды. Скоро и болото осталось позади, тропка нырнула в лес. Высокие тонкие деревья, напоминающие земные лиственницы, почти не давали тени. Все чаще встречались участки открытого песка, по которым стелилась длинная жесткая трава. Порывами налетал жаркий сухой ветер. Пески были где-то совсем рядом.

Впереди, среди редких чахлых деревьев, показался песчаный откос. Из песка торчали полузасыпанные деревья - это дюна двигалась, наступала на болото, вела пустыню за собой. Пройдет лет пятьдесят, и песок, верно, дойдет до дороги. Мадлон полезла, цепляясь за кустики, лавины сухого песка с тихим шорохом катились из-под ног. Выбравшись наверх, она отряхнулась и огляделась.

Значит, вот какие они, Радужные пески! Это место не было бескрайним песчаным морем, как те пустыни, которые Мадлон видела на Земле. Повсюду росли деревца и пучки травы, розовели скопления мелких цветочков. Интересно, почему эти пески называют Радужными? Ведь Стена Тысячи Радуг еще далеко… Мадлон зачерпнула горсть песка и медленно ссыпала на землю, наблюдая, как горячий ветер сносит в сторону пыль. Песок, оставшийся на ладони, слабо переливался, как разводы бензина на воде.

Она посмотрела на экран навигатора. Пески имели форму эллипса, и ей требовалось пересечь этот эллипс вдоль его длинной оси. На песках три дюны, по-видимому гряда впереди – одна из них. Перед первой дюной отмечено озеро. Можно остановиться там, поспать, переждать жару и выйти под вечер. Дорога через пески длиной чуть больше десяти километров, она отшагает это расстояние менее чем за три часа.

Сказано – сделано. Мадлон бодро зашагала к дюне и действительно скоро увидела впереди низину, где среди зелени сверкала под солнцем вода. На берегу виднелось старое кострище и остатки шалаша – какой-то путник уже останавливался здесь, но очень давно. Мадлон положила ранец, разделась и долго плавала в теплой воде. Пообедав, она подремала в тени и через несколько часов двинулась дальше.

Приветливый оазис исчез за горизонтом, теперь кругом раскинулась настоящая пустыня. Вершинки барханов под ветром курились песком, словно вулканы – дымом. Горячий ветер обжигал лицо и дергал рубашку, а впереди медленно росла далекая стена второй дюны. У подножья песчаной гряды снова появилась растительность. С гребня Мадлон попыталась позвонить Френсису, но, видно, спутник оказался далековато, и связи не было. Тем лучше – ей не очень-то хотелось с кем-то разговаривать. Она выключила и бросила в ранец телефон. Френсис, конечно, начнет ворчать, но что может угрожать ей здесь, где на десятки километров вокруг – ни единого человека? В этом безлюдье, в компании лишь собственной тени, Мадлон чувствовала себя уютно и безопасно, совсем как в детстве в своем убежище под развалинами. Только здесь было приятнее – просторно и интересно. Миновав третью дюну, она вышла на берег горной речки, вытекавшей из озера под Радужной стеной. И наконец, поднявшись по узкой долине, Мадлон увидела цель своего похода.